— Мне нужно уйти. У девочек что‑то случилось.
С этим он не мог конкурировать. Калли бросит все ради своих детей. Как бы Мейсон ни был разочарован, он уважал это.
— Решись на что‑нибудь, Калли! Я не прошу у тебя многого. Одну ночь, или две, или сколько ты сама захочешь. Я брежу тобой. Я все время представляю, что ты голая лежишь в моей постели, в моих объятиях.
— Ты давишь на меня, Мейсон.
Ну, кто‑то должен был.
Но он хотел, чтобы она сама приняла решение, поэтому только улыбнулся и сказал:
— Я отправил письмо Санте. Все, что я хочу на Рождество, — это ты. Поэтому, когда он позвонит тебе, не отказывайся.
Благодарная улыбка озарила лицо Калли.
— Увидимся завтра у тебя.
На мгновение Мейсон подумал, что она имеет в виду свидание, но потом вспомнил, что ее семья приходит завтра к нему в кофейню печь пряники.
Калли помахала ему рукой, села в машину и уехала. Но он еще долго стоял на крыльце, прежде чем вернуться в тепло своего дома.
* * *
Ди‑Эй лежала на диване. Ее голова покоилась на коленях Дарби, а ноги — на коленях Джули. Калли сидела перед ней в кресле и гладила ее дрожащую руку. Ди‑Эй не могла вспомнить, когда в последний раз столько плакала.
— Кажется, у меня обезвоживание, — выговорила она между всхлипами.
— У тебя не может быть обезвоживания, Ди‑Эй, ты уже бутылку вина выпила, — успокаивающе похлопала ее по ноге Джули.
— Тогда, наверное, я пьяная? — предположила Ди‑Эй.
— Скорее всего, — сочувственно ответила Калли. Она наклонилась к Ди‑Эй и вытерла ее слезы.
Всю дорогу от дома Мейсона телефон у Калли разрывался: ей звонила то Джули, то Дарби и требовали, чтобы она поторопилась. И вот теперь все они сидели вокруг Ди‑Эй. Так и должно быть, когда просишь своих друзей, свою семью о помощи. Никто не задает вопросов, никто не уточняет подробности — все всё бросают и бегут к тебе.
Ди‑Эй посмотрела на Джули, которая, наверное, примчалась прямо из кровати Ноя. На ней была только клетчатая рубашка и угги. Калли? Калли выглядела так же прелестно, как обычно, но на подбородке у нее было раздражение, какое бывает, когда целуешься с небритым мужчиной. Ди‑Эй вспомнила, как утренняя щетина Мэтта щекотала ее шею, ее щеки, и снова завыла. Она больше никогда этого не почувствует. Она никогда больше не будет спать в его объятиях, скользить руками по его бедрам.
Боже, что она наделала?
— Это нормально, милая, поплачь, — обняла ее Калли. — Ты же не только порвала с Мэттом, ты и с Фенеллой порвала, и ребенка недавно потеряла — это все нелегко.
— Плевать я хотела на эту стерву, и я не была готова завести ребенка, но Мээээт… — заливалась слезами Ди‑Эй.
— Не выдумывай, Дилан‑Энн, — мягко возразила Калли. — Ты всегда надеялась, что у вас с матерью наладятся отношения. И я уверена, что в глубине души ты всегда хотела ребенка. И о Мэтте ты плачешь потому, что он единственный человек, с которым ты могла бы создать семью. Все это связано, дорогая!
— Я просто хочу его, — возразила Ди‑Эй между всхлипами.
Если она будет почаще это повторять, то, может быть, и сама поверит.
— Ты действительно думаешь, что стала бы встречаться с ним все эти годы, если бы речь шла только о сексе? Это бы кончилось уже давно!
— Я не уверена, мама, ты же его видела, он конфетка, — протянула Джули. — Я бы и ради чистого секса с ним осталась.
Калли проигнорировала замечание дочери.
— У тебя все будет хорошо, Дилан‑Энн, с Мэттом или без него — у тебя все будет хорошо.
Ди‑Эй смотрела на Калли, отчаянно желая поверить ей.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что, когда Рэй умер, я тоже плакала. Мы с ним прожили вместе много лет, после его смерти я не могла понять, что я делаю на этой земле и как мне быть дальше. — Она слышала, как ее дочери вздохнули, и подняла руку, прося ее не прерывать. — Я просто перетекала изо дня в день.
— Я знаю, что моя боль не сравнится с твоей, Калли. Вы прожили с Рэем тридцать лет. Но мне все равно больно оттого, что я потеряла Мэтта.
— Да, любовь ранит. Но пойми, если ты можешь так глубоко чувствовать боль, то и любовь ты можешь чувствовать так же глубоко. Это как инь и ян, детка.
— Я хочу, чтобы Мэтт любил меня, — наконец призналась Ди‑Эй. — А он меня не любит.
Калли взяла руки Ди‑Эй в свои.
— Детка, это не значит, что он единственный человек, которого ты сможешь полюбить. Конечно, это так романтично — думать, что для каждого из нас предназначен кто‑то, с кем тебе суждено прожить жизнь. Но иногда отношения не складываются, люди умирают, сердца разбиваются. Это часть жизни. Но я прошу тебя, Ди‑Эй, не сдавайся. Не позволяй этой боли остановить тебя. Будь открыта любви, и рано или поздно она придет к тебе.
Ди‑Эй не могла себе представить, что ее будет обнимать, целовать, ласкать кто‑то, кроме Мэтта. Головой она понимала, что слова Калли имеют смысл, но все внутри ее восставало при этой мысли.
Но она знала, что Калли желает ей добра, поэтому попыталась улыбнуться.
— Может быть, к следующему Рождеству я опять буду готова ходить на свидания.
— Это слишком долго. За это время мне Джули уже внуков нарожает.
— Можно я сначала замуж выйду? — спросила Джули. — И почему ты не достаешь этим моего брата?
— Я денно и нощно молюсь, чтобы Бог послал ему девушку, на которой он захочет жениться. С тех пор как Танна разорвала помолвку…
— А точнее, бросила его прямо у алтаря, — поправила ее Джули.
Калли отмахнулась.
— В любом случае ваш брат с тех пор сторонится женщин.
— Что касается тебя, Дарби Броган, у меня предчувствие, что ты все‑таки получишь то, что тебе нужно.
Ди‑Эй почувствовала, что Дарби улыбнулась.
— Я надеюсь, что это будет ребенок.
— Ты получишь то, что тебе больше всего нужно, Дарби Бринн Броган, — повторила Калли, прежде чем похлопать ее по колену и встать. Затем она наклонилась и поцеловала Ди‑Эй в лоб. — Я люблю тебя, детка. Я могла бы разорвать глотку Фенелле за то, что она причинила тебе боль, и еще я хотела бы накостылять твоему отцу. Но с тобой все будет хорошо, Ди‑Эй.
— А с Мэттом ты ничего не хочешь сделать? — удивилась Дарби.
Калли кинула быстрый взгляд на Ди‑Эй.
— Нет, не хочу. Я думаю, этот парень еще удивит нас. А я пошла спать.
Девушки проводили ее взглядом.
