— Это ужасно, не правда ли?
— Ужасно, — кивнула Элис, стараясь произнести слово так же, как он. — Что это за… чудовище.
Она указала взглядом на огромных размеров синего плюшевого медведя у двери.
— Подарок от мадам Лоран. Там написано: «Моему любимому внуку».
Элис фыркнула.
— Он раз в пять больше ее любимого внука. Жак может испугаться.
— Потому я и оставил его здесь.
— А что в этих коробках?
— Одежда и другие мои вещи. Я могу распорядиться, чтобы принесли то, что нужно вам.
— Благодарю, — пробормотала Элис. — У меня есть запасная рубашка и… — Она смутилась от того, что чуть не произнесла слово белье. — И все необходимое. Я спустилась лишь, чтобы… — Она запнулась. Чтобы не быть одной. Нет, этого лучше не говорить. — Чтобы перекусить.
— Пойдемте, — махнул рукой Жюльен. — Мне привезли так много всего, и, чтобы со всем разобраться, надо прежде подкрепиться.
Элис прошла за ним в кухню. На плите стояли кастрюли и сковороды, на столе были разложены листы бумаги, на которых, приглядевшись, она увидела изображения вперемешку с текстом.
— Это из книги рецептов?
— Я назвал бы их шпаргалками — так, кажется, вы говорите? — Жюльен принялся собирать их в стопку. — Срок уже близко, я решил еще раз проверить некоторые рецепты. Что предпочитаете на ланч? Ризотто с грибами? Может, курицу ДИЖОН?
Элис выбрала ризотто. Жюльен поставил тарелку на поднос, но Элис сделала вид, что не поняла намека, ей совсем не хотелось возвращаться в детскую и есть в одиночестве. Поэтому она устроилась за столом и принялась наблюдать за Жюльеном. Она не собиралась мешать ему разговорами, но, попробовав приготовленное им блюдо, не смогла сдержаться.
— Как будет по-французски: «Мне очень нравится»?
Он улыбнулся в ответ, впрочем, вполне сдержанно. Может, он всегда только так улыбается? Однако он все же решил уделить ей внимание и даже подошел к столу и сел напротив Элис.
— Je T'aime.
Элис повторила за ним.
— Ясно. А как сказать, что мне не нравится?
— Je nе T'aime pas. Вам не нравится ризотто?
Элис широко улыбнулась:
— Нет. Je T'aime. Очень.
Жюльен слушал, склонив голову набок.
— У вас хорошее произношение.
Она не ожидала ничего подобного, отчего опять смутилась.
— Думаю, мне было бы интересно выучить французский. В школе мама не разрешала его учить, и я, откровенно говоря, почти не слышала французскую речь, но сейчас он мне очень нравится. Звучит, как музыка.
— Да, очень красивый язык, — согласился Жюльен и посмотрел на нее с любопытством. — А почему мама не разрешала вам его учить?
Элис отвела взгляд.
— Из-за того, кем был мой отец, я полагаю. Мама отказывалась говорить на эту тему, а бабушка ненавидела все французское.
Жюльен не ответил, и какое-то время Элис ела в полной тишине.
— Думаю, ваша мама ненавидела Андре Лорана, — наконец произнес он. — За то, как он с ней поступил.
— Вряд ли. Будь так, она бы давно нашла другого, вышла замуж и жила бы счастливо, а она так и осталась одна. По-моему, мама даже никогда не пыталась устроить личную жизнь.
— Может, это было непросто, раз ваша деревня такая маленькая?
— Да, маленькая, но мама работала медсестрой и поэтому встречалась со многими людьми, уже после того, как я родилась.
— Ей надо было заботиться о вас.
— Да. — Элис проглотила кусок и посмотрела на монитор. — Я могу понять, что любовь к ребенку способна занимать все мысли и чувства женщины, и она просто не хотела, чтобы ее жизнь изменилась. — Она отложила вилку и вздохнула. — Или сердце ее было разбито и боль была слишком велика. Многие считают это глупым, но я верю, что однолюбы действительно существуют.
Жюльен как-то странно посмотрел на нее.
— А вы? Тоже одна из них?
Элис опять отвела взгляд. Как глупо вышло, что сердце ее начало биться сильнее после его слов. Однако она медленно кивнула.
— Да, наверное, я такая же.
Жюльен резко встал, и от звука неожиданно отодвинутого стула она вздрогнула.
— Тогда желаю вам найти того единственного, Элис.
Она встала и отнесла тарелку в раковину.
— Иногда этого недостаточно, — сказала она, не глядя на Жюльена. — Надо, чтобы и он меня нашел.
Утром следующего дня Жюльена разбудил плач ребенка. Он встал и принялся натягивать джинсы. Плач не прекращался. От этих звуков неожиданно становилось тревожно.
Еще не вполне проснувшись, он вышел из комнаты и рванул на себя дверь детской. Жак лежал в кроватке, Элис с ним рядом не было.
— Элис?
Никакого ответа. Он прошелся по апартаментам. На мини-кухне никого, из ванной не доносятся звуки льющейся воды.
Жак плакал все громче. Жюльен подошел к кроватке и уставился на племянника, не представляя, что же делать. Ничего, сейчас появится Элис и успокоит его. Жак рыдал в голос и размахивал крошечными кулачками, лицо его стало багровым.
— Ш-ш-ш… — Жюльен склонился ниже.
Однако лучше не стало, только хуже. Жак принялся визжать и сучить ножками. Жюльен протянул руки, поднял его и прижал к груди. На нем были только джинсы, и прикосновение теплой головки младенца к груди он ощутил особенно отчетливо. Жюльен принялся укачивать Жака, нашептывая над крохотным ушком успокаивающие слова.
Неожиданно это помогло. Визг прекратился и перешел в редкие всхлипывания. Несколько раз икнув, малыш потерся носом о торс дяди, потом еще раз всхлипнул, сжал в кулачок его палец и, кажется, стал засыпать.
Неужели он смог успокоить ребенка? Жюльен был невероятно горд собой. Внезапно душу наполнило незнакомое, очень сильное чувство. Этот маленький человек доверяет ему настолько, что может уснуть у него на руках. Он верит, что дядя сможет защитить его от всех злых сил, которых так много в этом еще незнакомом ему мире. От осознания того, что беззащитный малыш тебе доверяет, сердце стало заполняться теплом и, казалось, сейчас лопнет.
С ним происходит именно то, чего он боялся. Надо немедленно найти Элис и передать ей ребенка. Он старался сделать все, чтобы между ним и Жаком не возникло той связи, разрывать которую будет очень болезненно. Чем дольше и чаще он будет оставаться наедине с сыном сестры, тем тяжелей будет переживать расставание с ним после выноса решения суда. Элис должна быть где-то рядом, она не могла уйти далеко. Жюльен убеждал себя, что надо поскорее отправляться на ее поиски, проблема лишь в том, что он никак не мог заставить себя пошевелиться и отвести взгляд от ребенка.
