Заслышав тревожный крик из монитора, Элис понеслась вверх по лестнице. Она была в кухне, хотела приготовить себе завтрак и ненадолго отлучилась в ванную на первом этаже. Жак спокойно спал, и она решила, что может оставить монитор в кухне. Как долго он плакал?
На середине лестницы она неожиданно поняла, что слышит, помимо криков, еще звуки мужского голоса. Элис остановилась, взглянула на экран и увидела, что Жак не один. У кроватки стоял Жюльен. Бог мой, он не только не надел рубашку, но и не застегнул пуговицы на ширинке, и в прорези синей джинсовой ткани виден белый кусочек его белья. Элис стало стыдно. Она отвела взгляд, боясь посмотреть выше, на его мускулистый торс, плечи и руки. Выражение его лица было таким растерянно-трогательным, что она не смогла сдержать улыбку. Неожиданно захотелось не отругать его за бездействие, а обнять.
Надо спешить, очевидно, Жюльен не представляет, что ему делать. Она сделала несколько торопливых шагов, но остановилась, увидев, как он склоняется к малышу, и затаила дыхание, когда он взял его на руки и прижал к груди. Такая сцена могла вызвать слезы умиления у любой женщины, но для Элис это было особенно важно, если вспомнить взгляды, которыми они обменялись, стоя в ванной комнате. Жюльен был необыкновенным мужчиной, совершенно не похожим на всех остальных. Впрочем, ведь он звезда экрана, у него немало поклонниц и возможность выбрать из них любую понравившуюся ему женщину. Кто она такая, чтобы заинтересовать Жюльена Дюбуа?
Никто. Поэтому он так быстро и отступил.
Элис перевела дыхание и стала подниматься по лестнице. Прежде чем войти в детскую, она постаралась изменить выражение лица и выбросить из головы все прежние мысли. Если между ними возникло «нечто», и это не плод ее воображения, а Жюльен намеренно старается ничего не замечать, ей стоит быть осторожнее, чтобы не оказаться в унизительном положении. Это «нечто» необходимо спрятать в баночку, похожую на ту. что Жюльен принес из кладовки, и убрать подальше от посторонних глаз. В таких баночках хозяйки хранят соль или сахар, потому что плотно прилегающая крышка не позволяет содержимому выветриться или отсыреть. Однако со стеклом надо обращаться аккуратнее, иначе оно может треснуть или расколоться, и все содержимое неожиданно для окружающих вывалится наружу. Жюльен может разбить его, если вспомнить, как он бросил пресс-папье в портрет отца. Элис запретила себе представлять, как при этом напряглись его мышцы, как изменились линии красивого торса, который она видела совсем недавно на экране. И о расстегнутых джинсах…
Войдя в комнату, она даже не взглянула на Жюльена, а сразу посмотрела на Жака. В его присутствии она должна избегать личных тем, лучше говорить о чем-то нейтральном, например, об уроках французского языка, как вчера за обедом.
Это будет разумнее.
И обязательно сработает. Должно сработать.
Глава 7
Телефон зазвонил ровно в девять часов утра. В последние дни это стало традицией.
— Скажите, что сыпь на лице почти прошла, — ответила Элис на вопрос Жюльена. — На теле тоже проходит и температура поднимается редко.
— Доктор спрашивает, заехать ли ему сегодня?
Элис покачала головой и оглядела малыша, отметив, что он становится тяжелее, а значит, питание идет ему на пользу, и чувствует он себя неплохо. Она стояла наверху, в галерее с Жаком на руках и смотрела вниз на разговаривающего по телефону Жюльена. Один из аппаратов был установлен в фойе дома.
— Возможно, нам понадобится парацетамол, но это все.
С получением лекарства проблем не должно было возникнуть, благо фургоны с необходимыми Жюльену вещами подъезжали к дому регулярно. Кроме того, прибыли еще подарки от мадам Лоран. Ни одна из коробок, а также синий плюшевый монстр, не были перенесены в детскую, все они грудились в фойе, и Элис каждый раз вздыхала, оглядывая их, когда проходила мимо или бросала взгляд с галереи.
Сейчас она осталась стоять на месте, вместо того чтобы удалиться с Жаком в детскую, сама не понимая, зачем это делает. Может, чтобы послушать, о чем Жюльен говорит с врачом? Стоило ему повесить трубку, как телефон зазвонил вновь. На этот раз разговор был короче, а затишье более продолжительным. Подождав немного, Элис решила вернуться в детскую и уже была почти у двери, когда услышала свое имя.
— Элис?
Вернее, не Элис, а Близ. От того, как Жюльен произносил ее имя, в животе начинали порхать бабочки. Она повернулась и опять посмотрела вниз в фойе.
— Слушаю.
— Не могли бы вы спуститься?
Она вздрогнула, услышав незнакомые нотки в его голосе. За несколько дней напряжение в доме стало для нее привычным, но сейчас Жюльен говорил с ней немного иначе. От его тона возникало такое чувство, будто она серьезно провинилась, и теперь ее вызывают в кабинет директора. Когда она сошла с лестницы и подходила к Жюльену, сердце ее билось в горле.
Может, ему сообщили о результатах анализа крови на наличие у нее иммунитета к кори? Ее отошлют, а заботу о Жаке передадут кому-то другому? Или Жюльен так же вне опасности и может приступить к съемкам рождественской программы в Париже? Элис не была уверена, но очень боялась, что события будут развиваться по худшему сценарию Внезапно ей стало ясно, что больше всего на свете она не желает ничего менять в ее теперешнем положении. По крайней мере, не сейчас.
— Что случилось?
— Пойдемте, — кивнул Жюльен и повел ее через фойе, но, к счастью, не в большую гостиную, что позволило бы ей решить, что разговор, скорее всего, будет продолжительным и официальным, а в кухню, к которой она успела привыкнуть, поскольку это было единственным помещением в доме, помимо детской, где она проводила много времени.
Здесь она чувствовала себя почти как дома. Несмотря на огромные размеры и оборудование, которому бы позавидовали лучшие кухни мира, помещение не походило на музей, как все остальные комнаты дома, заполненные антиквариатом и шедеврами живописи. Вероятно, по этой же причине Жюльен сделал кухню своим временным кабинетом и местом принятия решений и проведения экспериментов. На этот раз стол был пуст, на нем не было никаких листов.
— Садитесь. — Приглашение было кратким и резким, напоминало приказ, но бунтарский дух Элис промолчал. Она опустилась на стул и положила Жака на колени, поддерживая его одной рукой. Вторую она положила на стол рядом, чтобы, если понадобится, иметь возможность быстро подхватить малыша. Он повертел головой и вцепился пальчиками ей в волосы. Совсем не больно, он не тянул прядь на себя, просто играл ею, и Элис лишь улыбнулась ему. В это время Жюльен отодвинул стул и разместился на другом конце стола напротив.
Это тоже показалось странным. Когда они ели здесь вместе, он всегда садился рядом. Элис с трудом сглотнула. Что же случилось? Вероятно, он собирается сообщить ей нечто очень серьезное. Может ли эта новость ранить ее? Впрочем, она уже сирота и смирилась с тем, что у нее никогда не будет семьи. Чего же ей еще терять?
