— Пришли результаты теста ДНК? — шепотом спросила она.
— Да. Эксперт позвонил сразу после доктора.
Элис стало так страшно, что она закрыла глаза.
— Я ошибалась? — пролепетала она. — Я не дочь Андре Лорана? Жак не мой…
— Наоборот — Она ощутила, что на ее руку легла его ладонь, и открыла глаза. — Вы сказали правду. Без сомнений, вы дочь Андре Лорана. И сестра Жако.
Элис не сдержалась и вскрикнула. Целый поток эмоций подтверждал, с каким волнением она ждала сообщения и какое оно принесло ей облегчение. Одновременно она испытывала и сожаление, что никогда не увидит своего отца. Мама была рядом с мужчиной, которого любила, совсем недолго, а теперь и сама ушла, слишком рано, по мнению Элис. Впрочем, одной из сильнейших эмоций была радость. Безмерная радость и надежда на будущее, которого она и не ожидала. Элис попыталась улыбнуться, но слезы не позволили это сделать. Старательно сдерживаясь, она одновременно прислушивалась к тем новым ощущениям, которые дарило ей прикосновение Жюльена. Это была очень важная и существенная поддержка, и она ее чувствовала. Чувствовала себя защищенной. Влечение, надежда и немного печали — очень похоже на любовь, не так ли?
Она должна остановиться. Эта дорога для нее закрыта. Не стоит позволять себе и дальше мечтать, нельзя допустить, чтобы мысли оформились в некое осознанное решение.
— Жако? — всхлипнув, спросила она.
Жюльен пожал плечами.
— Это… как вам сказать, домашнее имя. Например, как Джейми вместо Джеймса. — Он повернулся к племяннику и улыбнулся, нежно проведя пальцем по его щечке. — Кажется, у тебя появилась сестра, малыш Жако.
От этих слов Элис совсем расчувствовалась. Слезы хлынули с новой силой. Жюльен убрал руку, но на коже осталось ощущение его прикосновений. Нежных. Заботливых…
Жюльен оглядел ее залитое слезами лицо и нахмурился.
— Эта новость вас расстроила?
Элис смогла лишь покачать головой.
— Наоборот, — повторила она слова Жюльена. — Наверное, ничто в жизни не сделало бы меня счастливее.
Жако внезапно потянул ее за волосы, заставляя обратить на него внимание. Малыш сосредоточенно смотрел на склонившихся над ним взрослых, словно понимал, что сейчас происходит.
А затем случилось настоящее чудо. На маленьком личике появилась счастливая улыбка — первая, которую увидела Элис. Она невольно задрожала всем телом, испытывая совсем незнакомые чувства, и они были самыми важными в ее жизни. В этот момент Элис ощутила, что по-настоящему любит этого малыша. Ее брата…
Улыбка Жака была очень похожа на ту кривую усмешку, которая была так свойственна его дяде. Элис подняла глаза на Жюльена, будто хотела проверить, не ошибается ли она, но быстро перевела взгляд обратно на ребенка, и внезапное откровение настигло ее с новой силой. Она всей душой любит это крохотное существо, любовь была огромной, казалось, от нее сейчас разорвется сердце, но не потому, что она тяготила, напротив, она окрыляла, дарила неожиданное счастье. Им хотелось непременно с кем-то поделиться.
— Он похож на вас, — сказала она Жюльену.
Он поднял голову и сосредоточенно посмотрел ей в глаза. Они блестели — неужели от слез, как и у нее?
— Я как раз сейчас думал о том, как он похож на Колетт.
В каждом слове было столько горечи, что первым желанием было обнять его и успокаивать, укачивая, как она делала с Жако. Застывшая на ее губах улыбка, ставшая ответом малышу, медленно сползла с лица. Жюльен переживал те же чувства, что и она, — смесь радости и горечи. Она пригляделась и опять увидела то же, что замечала ранее. То самое «нечто». На этот раз Элис показалось, что ее ударили под дых, потому что она окончательно поняла, что это за чувство. И как могло быть иначе, ведь буквально минуту назад она испытывала его к своему маленькому брату.
Жюльен Дюбуа стал тем человеком, который помог ей открыть в себе новое, подтолкнул, и она понеслась вперед, не обращая внимания на знаки, предупреждающие, что любовь к Жюльену может быть опасной.
Элис не понимала, когда это началось. В один из моментов, когда взгляды их встретились, и оба замерли, не желая прерывать установившуюся связь? Скорее всего, именно тогда зародилось это чувство, которое, как ей казалось, не имело права на существование. Невозможно представить, что перед ней тот мужчина, о котором она грезила со времен ранней юности, когда мечтала о прекрасном принце и сказке со счастливым концом. Они ведь даже говорят на разных языках, у них ничего общего, кроме младенца, для которого оба являются родственниками.
Элис опять вспомнила, как их взгляды встретились впервые, и прежние ощущения пробежали по телу, вызывая дрожь. Затем перед глазами возник образ полуобнаженного Жюльена в детской, тепло в его глазах, когда он прижимал к себе маленького Жако. Руку ее до сих пор покалывало от его прикосновений. Элис быстро отвела взгляд от Жюльена, не давая ему шанс сделать это первым.
Похоже, им обоим будет легче, если сменить тему.
— Доктор сказал…
— Думаю, мне лучше… — одновременно с ним произнесла Элис, стушевалась и несколько раз моргнула. — Так что сказал доктор?
— Что у его няни, Николь, появились признаки кори. У нее пятна… забыл, как они называются.
— Пятна Коплика. Как ужасно. Получается, все очень серьезно. Заболевших становится больше.
— Похоже, что так. Еще он сказал, что с Жаком лучше в ближайшие два дня никому извне не контактировать, а потом он найдет няню, которая согласится за ним ухаживать. Марта — экономка — тоже сможет вернуться, поскольку анализы показали, что у нее иммунитет к кори.
— Нет, — резко ответила Элис, удивляясь сама себе. Брови Жюльена поползли вверх. — Я сама хотела бы за ним ухаживать, — добавила она. — Он… — Элис улыбнулась, счастливо и нежно посмотрев на ребенка, — он же мой брат.
Жюльен нахмурился.
— Пройдет какое-то время, прежде чем ваше родство с Жаком будет оформлено официально. Французское законодательство очень сложное, кроме того, все учреждения будут закрыты на Рождество. — Он потер пальцами лоб и откашлялся. — И еще мадам Лоран постоянно звонит и спрашивает, когда можно будет отправить людей забрать внука. Она хочет, чтобы его привезли в ее дом в Женеве.
— Привезли? — Элис была шокирована. — Это же ее внук. Как можно поручать чужим людям забрать малыша и перевезти в другую страну? Это же очевидно, что ему тяжело быть с теми, кого он совсем не знает, да и больному ребенку всегда легче в родном доме.
— Она несколько дней назад похоронила единственного сына. Непросто в ее возрасте перенести такой удар.
— Сколько ей лет?
— Если учесть, что сыну было за шестьдесят ей уже больше восьмидесяти.
Не слишком ли много, чтобы брать на себя ответственность за воспитание новорожденного? От внезапно пришедшей на ум мысли у Элис перехватило дыхание.
