Дэниел, услышав ее мольбы, снял с нее ботинки и стянул джинсы. Опустив глаза, он уставился на ее грудь, а потом на пока плоский живот и довольно скромные трусики.
Округлив глаза, он хихикнул. У него была замечательная улыбка. От смеха в уголках его глаз появлялись морщинки, обнажались ровные белые зубы и появлялась маленькая ямочка на щеке. Но хотя ей нравилось, когда он улыбается, она не понимала, что его рассмешило.
Алекс приподнялась и оперлась на локти.
Дэниел выгнул бровь.
— Что это?
Алекс простонала. На ней не было сексуального нижнего белья.
— Это подарок от Рэйчел, — объяснила она, краснея. — Я не успела постирать другие трусики.
— А мне все равно, что ты носишь, потому что я быстренько это сниму.
Дэниел стянул с нее трусики, продолжая улыбаться. Потом встал, чтобы раздеться. Разувшись, он снял джинсы и трусы. Алекс не сводила с него глаз. Широкие плечи, мускулистые руки, широкая грудь и красивый живот, который она обожала, длинные ноги и удивительно изящные ступни.
В нем было любопытное сочетание мужской грации, грубоватой внешности и порядочности. Женившись на ней, он хотел сделать то, что лучше для ребенка. Алекс уважала его мнение, но не могла выйти за него замуж или переехать к нему.
Опираясь руками о кровать по обе стороны от лица Алекс, он стал целовать ее в губы. Они занимались сексом медленно, по‑быстрому, у стены, но сегодня его поцелуи были другими — по‑особенному нежными. Алекс запустила язык ему в рот, стараясь ответить на его поцелуй со всей страстью.
Она приподняла бедра, желая поскорее забыться от удовольствия. Дэниел не понял намека, поэтому она провела большим пальцем по его члену. Дэниел вздрогнул и простонал.
Разведя ей ноги, он вошел в нее. Алекс обхватила его ногами за торс, крепче прижимаясь к нему. Как только Дэниел начал двигаться, из ее головы вылетели все мысли. Она гладила его руками по спине и ягодицам, постанывала, когда он целовал ее в шею и покусывал мочку ее уха.
На пике удовольствия Дэниел рухнул на нее, но Алекс не возражала, наслаждаясь весом его тела. Уткнувшись носом ему в шею, она поцеловала его и провела рукой по спине.
Дэниел приподнялся и внимательно посмотрел на нее сверху вниз. Опираясь на одну руку, другой рукой он отвел прядь волос от ее рта и заправил ей за ухо. Алекс увидела его замешательство и смутилась. Затем его растерянность сменилась решимостью, и она поняла, что он подбирает слова, чтобы убедить ее принять его предложение.
— Я не выйду за тебя и не перееду к тебе, Клейтон. Даже потому, что ты классный любовник.
— Проклятье. — Дэниел встал и пошел в маленькую ванную комнату. — Ты невыносимый человек!
Пусть так. Зато она поступает правильно.
Глава 5
Конец января
Услышав, как открывается дверь его кабинета, Гус поднял глаза и увидел прекрасную Роуз. Его измученное сердце забилось чаще. Он пятьдесят с лишним лет ждал возможности увидеть ее мягкую улыбку. Она вошла в комнату и обняла его.
Роуз положила руки ему на грудь и поцеловала в губы.
— Доброе утро, муженек.
Он стал ее мужем. Здорово, правда? Улыбнувшись, он коснулся рукой ее ягодиц.
— Доброе утро, женушка.
Роуз вздохнула.
— Ты придумал, что делать с нашими внуками?
Прошлым вечером во время свадебного банкета Роуз сообщила, что Алекс беременна, а Дэниел — отец ребенка. Странно, но Гус не рассердился, а обрадовался. Словно так и должно было случиться.
Но ему не нравилось, что Алекс и Дэниел будут воспитывать его правнука порознь, не поженившись. И считал это неприемлемым. Им следовало сойтись десять лет назад, но им помешала глупая вражда между их бабушкой и дедушкой. Но сейчас они должны быть вместе.
— Вернемся к нашим несносным внукам, — произнес Гус.
Он не хотел позволять им повторить глупость, совершенную им и Роуз, и зря потратить время. Алекс и Дэниел должны пожениться.
— У меня есть план, но нам придется кое‑чем пожертвовать.
— Хорошо. Как велика жертва?
— Наш медовый месяц. Прости, дорогая. Я хочу побыть с тобой наедине, и я знаю, ты тоже этого хочешь…
Роуз отошла от него, отодвинула стул от обеденного стола, села и скрестила ноги. Она не выглядела рассерженной.
— Гус Слэйд, я ждала пятьдесят два года, чтобы стать твоей женой, и мне все равно, где мы проведем медовый месяц. — Яркая улыбка осветила ее прекрасное лицо. Сейчас Роуз была красивее, чем полвека назад. — Мне все равно, где мы с тобой будем: в Ройяле, Галлоуэй‑Коув или на чертовой Луне.
— Как некультурно, дорогая. — Гус зацокал языком.
Роуз закатила глаза.
— Я не хрупкий цветок, Гус. Мне уже не шестнадцать. И я буду ругаться, если захочу.
Гус закрыл улыбку рукой.
— Расскажи мне, что ты придумал, и я с удовольствием пожертвую неделю отдыха на острове Мэтта, чтобы эти двое образумились.
Гус обрисовывал ей свой план и наблюдал, как Роуз пялится в окно на восточный загон, где его старый жеребец, Иезавель, общается с кобылой по кличке Дейзи.
— По‑твоему, это сработает? — В глазах Роуз читалось беспокойство. Она больше не была такой отчужденной, как прежде, и явно хотела, чтобы Дэниел и Алекс были счастливы. Роуз не была болтушкой, но это не означало, что она не умела сопереживать.
Гус вздохнул. Они потратили столько времени на войну друг с другом, но он не жалел о том, что женился на Саре. Они потеряли сына, но внуки подарили ему и Саре вторую жизнь.
Жизнь Роуз была не такой легкой. Ее отец был черствым человеком, а муж Эд превратил ее жизнь в ад. Они совершили так много ошибок, но Гус сделает все, чтобы Алекс и Дэниел не повторили их судьбу. Пусть они спорят, как сумасшедшие, но они без ума друг от друга и должны пожениться ради себя и своего ребенка.
— Гус? Твой план сработает?
Он пожал плечами и коснулся рукой ее затылка.
— Надеюсь, дорогая.
Роуз кивнула и прислонилась головой к его плечу.
— Если этого не произойдет, мы запрем их в сарае и будем держать там, пока они не образумятся.
Гус рассмеялся, думая, что она шутит. Когда она не ответила, он посмотрел на нее сверху вниз.
— Ты ведь шутишь?
Роуз встала и обняла его за талию.
— Мы даем им возможность прийти в себя по‑хорошему. В конце концов, это самое малое, что мы можем сделать для них. Но если твой план не сработает, мы заставим их сойтись по‑плохому.
Он увидел упрямое выражение ее лица и улыбнулся. Его жена — крепкий орешек, и ему это нравится.
