Его жизнь была безопасной. И ужасно скучной.
И Дэниелу она не нравилась. Он хотел, чтобы его бабушка суетилась вокруг своего нового мужа; хотел лучше узнать Гектора, который искал его тридцать лет. Он хотел быть с Алекс и ребенком, которые стали для него важнее всего на свете.
Потому что, пока он любит эту землю и «Серебряный клуб», любовь всей его жизни, вероятно, собирает вещи и отправляется в Хьюстон.
Дэниел посмотрел на Гектора и пожал плечами.
— Мне надо снова уйти, но не потому, что я не хочу с тобой общаться. А потому… — Гектор улыбнулся, — что твоя девушка уезжает, а ты хочешь ее остановить.
Поняв, что Роуз обо всем разболтала Гектору, губы Дэниела расплылись в улыбке.
— Я намерен сделать эту девушку твоей невесткой.
Гектор улыбнулся.
— Я согласен. — Он вытащил визитку из верхнего кармана пиджака и протянул ее Дэниелу. — Приезжай один или вместе с ней в Хьюстон в любое время.
Дэниел взял визитку и кивнул, а потом откашлялся.
— Спасибо, что искал меня.
Гектор снова сжал его плечо.
— Это обязанность отцов. Иди за своей девушкой, сынок.
Сынок. Дэниел закрыл глаза. Наконец‑то он стал чьим‑то сыном. Как же хорошо и замечательно! Но еще лучше быть мужем Алекс и отцом их малыша.
* * *
Алекс услышала звук старого квадроцикла Гуса и задалась вопросом, когда же он наконец его выкинет. Эта штуковина тарахтела, изрыгала дым и бывала в ремонте чаще, чем на дороге. У Гуса было три совершенно новых квадроцикла, но он по‑прежнему ездил на старом и ободранном.
Ее дедушка был таким преданным. Он любил Сару — в этом Алекс не сомневалась — и относился к ней как к королеве. Но с Роуз он просто светился. Ее жесткий и упертый дедуля во всем потакал мисс Роуз. Он любил ее всей душой, несмотря на годы. Алекс с удивлением обнаружила, что Роуз тоже любит его.
Алекс не могла не завидовать этой паре. Пожав плечами, она подумала, что такая любовь, вероятно, доступна только людям определенного возраста. Она и Дэниел — современные люди, живущие в нынешнем мире, и они оба — одержимые эгоисты. Разве может настоящая любовь процветать в таком материалистическом, самолюбивом и самовлюбленном обществе? Алекс — классический тому пример. Она так упивалась собственной обидой на Дэниела, когда он не приехал в клинику, что отмахнулась от его объяснений. Ее интересовали только собственные переживания.
К Дэниелу приехал отец, поэтому у него появился серьезный повод, чтобы опоздать. И если бы Алекс не отреагировала так эгоистично, то, возможно, не сидела бы в кресле в домике на дереве, пока ее машина готовилась к поездке в Хьюстон.
Ей было очень совестно. И теперь больше всего она хотела знать, как прошла встреча Дэниела с отцом. Что Дэниел думает о своем отце?
Алекс вздохнула, услышав шаги Гуса по деревянной лестнице, ведущей к домику на дереве. Подняв голову, она посмотрела на дедушку и поздоровалась с ним. Он присел на стул рядом с ней.
Гус откашлялся, и Алекс повернула голову, чтобы посмотреть на его профиль.
— Ты помнишь, что было, когда умерла Джемма? — спросил он.
Алекс запрокинула голову, удивленная его вопросом. Она меньше всего ожидала услышать об этом.
— Конечно. Я помню, как узнала новость. И решила, что мой мир рухнул.
— Ты помнишь похороны?
Алекс покачала головой.
— Не очень хорошо. Я помню гроб, цветы, Сара держала меня за руку.
Гус уставился на бесплодный зимний пейзаж за рекой.
— В день похорон мы проснулись рано утром. Сара заглянула в твою комнату, но тебя там не было, и мы не смогли тебя найти. Мы смотрели везде. В тот день ты не взяла свою собаку с собой, и меня это напугало, потому что вы с ней никогда не разлучались.
Олли умерла на руках Алекс всего через несколько месяцев после того, как ее пнула копытом лошадь. Это была очередная потеря.
— В конце концов я оседлал лошадь и приказал твоей собаке искать тебя. Мы проехали много миль, и я наконец нашел тебя в дальнем загоне, который граничит с землей Клейтонов.
Именно там она впервые поцеловала Дэниела.
— Я этого не помню, — сказала она.
Гус потер рукой затылок.
— Ты говорила мне, что убежала и не можешь вернуться, потому что боишься реальности.
Гус положил голову на спинку стула и закрыл глаза. Алекс ждала продолжения, но он просто сидел, греясь на зимнем солнце. Она толкнула ногой его ногу, и он открыл глаз.
— Что?
— Разве ты не скажешь, что я и сейчас убегаю от реальности? Как я поступила десять лет назад, когда оставила Дэниела.
— Справедливости ради, я рекомендовал тебе так поступить. — Гус сидел с закрытыми глазами.
— Так почему же ты не говоришь, что я убегаю от проблем? Что я отталкиваю людей, когда думаю, что они могут причинить мне боль? Почему ты мне этого не говоришь?
— Похоже, ты сама все сказала. Сдается мне, я не должен ничего говорить.
Алекс свирепо посмотрела на него, а потом уставилась на свои руки, которые опустила между ног.
— Я так боюсь, дедушка, — прошептала она.
— И что? — Алекс посмотрела на него, и он пожал плечами. — Бойся. Будь самой собой, но не стой на одном месте и не отказывайся от возможности попробовать что‑то новое. — Гус встал и пригвоздил ее к месту взглядом. — Я любил твою бабушку, Алекс. Я действительно ее любил. Но отчасти я всегда сожалел о том, что отказался от Роуз пятьдесят лет назад. Сожаление — хладнокровный компаньон, и я не хочу, чтобы ты с ним жила. Дэниел — хороший мальчик…
Алекс прижала руку к груди в области сердца, притворяясь, что шокирована его похвалой Клейтона.
Гус покраснел и отмахнулся от ее насмешек.
— Да‑да. Он хороший человек. Он верный и трудолюбивый. А когда вы с ним рядом, от вас летят искры.
Алекс поморщилась. Она не хотела, чтобы Гус заметил их страсть. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Не убегай на этот раз, Лекси. Останься и посмотри, что произойдет. А мне пора проверить телят в загоне.
У Гуса были помощники, но он хотел все делать самостоятельно. Алекс смотрела, как лучший мужчина, которого она знала, уходит; его спина была по‑прежнему сильной, а походка решительной. Ее дедушка был упрямым и откровенным, но обладал огромным талантом любить. Он любил свою семью, ранчо и Роуз. Он жил, любил и плакал на этой земле. И ухаживал за ней, а земля приносила ему хороший доход. Его любимая жена, дети и домашние животные были похоронены на семейном кладбище, и каждый дюйм этой земли хранил память о них. Земля стала неотъемлемой частью его жизни, точно так же, как земля Клейтонов была частью Дэниела.
