Конец цивилизации и одичание мира – или продолжение жизни. Предложение Смита, по существу, безальтернативно. В зародыше, на бумаге оно выглядит убедительно, почти безукоризненно; его охват огромен, а предполагаемый результат глобален. И на этом багровом всемирном фоне кому какое дело до человечка над микроскопом, со всеми его раздумьями и сомнениями… Никому, кроме него самого.
Время ответственно решать, и время уклоняться от ответственности… Особая секретность предприятия замыкала Вальди на себя самого, и по причине этой секретности посоветоваться с кем-либо было никак невозможно. А и появись такая возможность, не нашлось бы ни единого советчика во всём белом свете – кроме Бога, в которого он не верил.
Неисповедимы пути человеческие, и гадать их ход – бессмысленное занятие и дерзкое. Выстрел террориста в Сараево сдвинул мир с его оси и привёл к тому, что Вальди Хавкин должен теперь принять самое ответственное решение за пятьдесят пять лет своей жизни. Если вглядеться в череду событий начиная с 28 июня прошлого года, с того обеда в «Куполь», и по сегодня, – можно помутиться умом. Причинно-следственная связь, так это называется. Связь, не поддающаяся здравому осмыслению.
Надо решать. От этого решения зависят жизни миллионов людей. Непредсказуемо только, что их ждёт – жизнь или погибель.
Вальдемар Хавкин решил принять предложение Джейсона Смита.
Если он и не избавит мир от газового удушья, то, во всяком случае, не будет, сложа руки, наблюдать за его предсмертными корчами.
Новая лаборатория Хавкина расположилась на севере Англии, в Йоркшире, в уединённом поместье, принадлежавшем Военному министерству. Посторонним доступ в поместье был закрыт, да посторонние здесь, на отшибе, близ затерявшегося в вересковых пустошах трёхэтажного каменного особняка, и не появлялись. Посторонним – закрыт настрого, а причастные к делу люди наведывались от времени до времени: офицеры Генштаба, сотрудники Управления военной разведки. В неделю раз приезжал Джейсон Смит, иногда оставался ночевать; ему и персональную комнату отвели в особняке.
Джейсон привозил Вальди стопки научных журналов и разведданные по германской программе, контролирующей разработку и оперативное применение отравляющих веществ. Окопная война, изрывшая вшивыми траншеями линии боевого соприкосновения противоборствующих сторон, собирала десятки тысяч солдат и провоцировала газовые атаки, не требовавшие от измочаленной пехоты ни усилий, ни отваги: дуй, ветер, дуй! Главное, чтоб дул он в ту сторону, в какую надо, а не наоборот. Какая проклятая околесица! Подуй он не туда, и свои же полягут косяками.
Нашествие смертоносных бактерий не зависело ни от ветра, ни от дождя, но и ограничить поле вакханалии микроскопических зверков – планомерно остановить их хаотический набег – было не под силу экспериментатору. Прогресс – грозное явление; никто не знает, что ждёт искателя за ближайшим поворотом. Не знал этого и Хавкин.
А работа в бактериологическом центре Военного министерства шла своим чередом, в ускоренном режиме, и уверенно приближалась к стадии завершения. Разработке подверглись возбудители чумы, холеры и антракса – «персидского огня» или, по-русски, сибирской язвы. Сотрудники лаборатории – офицеры медицинского корпуса британской армии – профессионально были безукоризненно подготовлены и заслуживали всяческих похвал. Джейсон Смит – а похвалы и поощрения сотрудников он держал в своих руках – принимал это как должное: йоркширский секретный проект собрал в себе лучших из лучших.
Напряжённый труд размывает хрупкие границы времени, превращая его в зыбкое желе – без «сегодня», без «вчера» и уж тем более без «завтра». И вышел Хавкину срок писать отчёт о проделанной работе. Накануне Джейсон вёл с Вальди долгий задушевный разговор: отчёт, где все вещи должны быть названы своими страшными именами, задуман как носитель неприкрытой угрозы – и при этом необходимо избежать и намёка на секретные технические подробности, которыми противник не замедлит воспользоваться в своих интересах.
Отчёт Хавкина, в его сокращённом варианте, будет приложен к ультиматуму, составленному специалистами Военного министерства дипломатическим по форме и несомненным по содержанию: если вы не прекратите немедленно и бессрочно применение отравляющих боевых газов, Британия обрушит на ваши головы истребительное бактериологическое оружие. Бронебойным фактором в этом послании явится не ультиматум, а отчёт: люди разведки находят общий язык куда оперативней, чем политические лидеры. Пакет документов, направленный из Лондона в германский Генштаб, ляжет прежде всего на стол командира немецкой военной разведки полковника Вальтера Николаи. И полковник Николаи, опытный человек, поймёт без дополнительных разъяснений, что газ, в лучшем случае, придушит район-другой Лондона, а чума уморит весь Берлин, а потом и всю Германию, и на этом не остановится…
Переписка с немцами, предполагал Джейсон Смит с высокой долей уверенности, много времени не займёт ввиду остроты ситуации – недели три, ну, от силы, месяц. Эти дни, для соблюдения секретности, Хавкину не следует покидать особняк: время военное, немецкие шпионы проявляют большую активность. Да и, будем надеяться, после вступления в силу взаимной договорённости о неприменении Вальди сто́ит задержаться в Йоркшире, возможно, что и до конца войны, который, отчасти и его усилиями, уже не за горами.
Скрупулёзный отчёт был выполнен, под пристальным наблюдением Джейсона Смита, в ударном порядке, отредактирован на Пэлл-Мэлл, снабжён примечаниями и гранёным ультиматумом, одобренным на самом верху, а потом отправлен в плаванье по каналам разведки. В ход переписки с германцами Хавкина не посвящали – это было ни к чему.
Работа была сделана, и теперь Вальди мог употребить своё время на что угодно: на чтение Льва Толстого, пополнение дневника или на избыточный, приятный сон без сновидений. В перерывах между этими необременительными занятиями он, глядя на события из своей персональной ложи, рассуждал о том, что мир, на первый взгляд так рационально сконструированный, на поверку шаток и неустойчив, зависит от вполне безумных действий отдельных людей, одержимых несомненными пороками: завистью, неукротимой жаждой власти, патологической кровожадностью. И, в противовес им, появляются на зелёной сцене другие одиночки, с иным взглядом на свет и тьму мира. Их сшибка, как ни странно, удерживает землю от последней катастрофы и оставляет нас в живых. Вот, действительно, странно! Казалось бы, спасенья нет и нет будущего – но неподдающееся анализу вмешательство распрямляет запутанные ходы событий; доказательством тому – то, что мы живы до сих пор.
Так или иначе, Соглашение между Лондоном и берлинскими коллегами было достигнуто: немцы проявили совершенное понимание сложившегося и, с незначительными поправками, пошли на спасительные для обеих сторон уступки. Были предприняты меры для сохранения Соглашения в полной тайне: Берлин не желал выступить в глазах мира в роли капитулянта, англичан не привлекала роль изобретателя адского бактериологического оружия, грозящего человечеству поголовным вымиранием.
В один из своих приездов в Йоркшир, изрядно поредевших после успешных договорённостей с немцами, Джейсон привёз Вальди знаменательную новость: политическая нестабильность в России набирает обороты на глазах, революционеры и откровенные бандиты полезли из своих нор и раскачивают трон – и за всеми этими пертурбациями просматривается Берлин, заинтересованный в крушении русского режима, свёртывании восточного фронта и выведения России из войны. Санкт-Петербург, или, как его теперь именуют русские из патриотических чувств и в пику германцам, Петроград, может преподнести «граду и миру» пренеприятнейший сюрприз. Последствия такого развития событий имеют размытые очертания и ничего хорошего не сулят.
