— Постараюсь, чтобы до этого не дошло! — пообещал профессор.
Адъютант приказал лакею в дворцовой ливрее провести музыкантов снова в дальнее крыло дворца.. В гостиной их уже ждал накрытый стол. Климент заметил:
— По-моему, это оскорбительно: ехать в такую даль и иметь право играть не больше часа!
— Мы должны почитать себя счастливыми, что нас вообще сюда пригласили! — довольно резко ответил профессор. — Вы же слышали: его величество не разбирается в музыке. Это кронпринц специально попросил, чтобы ему предоставили возможность нас услышать!
— Вы хотите сказать «вас услышать»! — засмеялся Андреа. — Я еще никогда не слышал столь восторженных приветствий!
— Я знал кронпринца еще в те дни, когда он совсем юношей впервые приехал в Париж! Он был очарован красотой француженок, оказанным ему гостеприимством и, конечно, самим Парижем. И каждый год, возвращаясь туда, он старался со мной встретиться. Это было необычайно приятно мне!
Тора решила, что кронпринц, вероятно, очень милый человек, раз подарил профессору столько счастливых минут. Ее только сильно смутило подчеркнутое внимание кронпринца к ней самой. Это могло привлечь внимание короля.
При мысли о короле у Торы мучительно сжималось сердце. Ей достаточно было только увидеть его, чтобы понять, почему принц Велкан покинул Солону. Король показался ей еще более деспотичным, чем ее собственный отец. Одна мысль о возможном браке с королем Солоны теперь вызывала у Торы не только страх, но и отвращение.
«Как я смогу жить с ним? — спрашивала себя Тора. — Я уверена, что он еще более нетерпим, более фанатичен и более упрям, чем папа!»
Княжна уже давно с нетерпением ждала того момента, когда будет достаточно взрослой, чтобы покинуть родительский дом. Тогда наконец можно будет избавиться от бесконечных запретов, правил и выговоров, на которые не скупился отец.
Великий князь привык, чтобы все вокруг исполняли только его желания, не имея собственных.
«Я этого не вынесу!»— мысленно воскликнула Тора.
Она поняла, что будет бороться против этого брака — даже если для этого ей придется убежать, как это сделал собственный сын короля. Но ни королю, ни своему отцу Тора не надеялась что-нибудь объяснить.
Она стала лихорадочно соображать, что бы могло помешать ее отцу принять от ее имени предложение короля. А еще лучше — помешать королю нанести официальный визит в Радославское княжество. Правда, тогда в политическую интригу окажется вовлечена не только она сама, но и ее страна…
«Мне обязательно надо что-то придумать!»— твердила себе непокорная княжна.
Но поскольку придумать никак не удавалось. Тора совсем приуныла.
Мрачные мысли завладели всем ее существом. Она совершенно не замечала, что ест. Как только обед закончился, профессор забеспокоился, не пора ли им занять место на сцене музыкального салона.
Однако у них еще оставалось время до начала концерта, и Тора поднялась к себе в комнату. Стоя у окна, она любовалась открывавшимся видом. Уже начало смеркаться, гасли последние лучи заходящего солнца. Ей мучительно хотелось оказаться рядом с Миклошем, поговорить с ним, почувствовать прикосновение его рук, снова ощутить жар его поцелуев.
— Я люблю тебя! — тихо шептала девушка. — Для меня больше не существует других мужчин!
Всей душой Тора хотела снова увидеть его, прежде чем придется уехать из Солоны.
Ей было страшно, что они расстались навсегда, что даже если Миклош попытается найти ее после отъезда, ему это не удастся. И тогда она больше его не увидит…
— Я люблю тебя! Люблю! — в отчаянии повторяла она, и ей показалось, что где бы он ни был, эти слова должны были долететь до него.
Подумав, что профессор уже беспокоится и в последний раз взглянув на себя в зеркало. Тора с очками профессора в руке спустилась по лестнице, чтобы присоединиться к остальным.
Музыкальный салон она нашла легко даже без помощи лакеев. Теперь там рядами стояли кресла, обитые красным бархатом, в золоченных канделябрах горели свечи, а сверху, на потолке, загорелись звезды.
Небольшая сцена утопала в цветах, и их аромат наполнял зал. Цветы, сочетаясь с убранством салона, делали его красивее. Статуя богини с купидоном, играющим на свирели, была подсвечена снизу, так что сверкала, вызывая общее восхищение. Тора с облегчением подумала, что среди такой красоты никому в голову не придет обращать внимание на девушку за роялем.
По распоряжению профессора рояль поставили в глубине сцены и развернули так, чтобы она сидела боком к слушателям. Сам профессор, видимо, намеревался встать, заслоняя ее собой, как он сделал это накануне в «Трех колоколах».
От очков у Торы разболелись глаза и, сев за рояль, она сняла их и начала тихонько наигрывать свои собственные мелодии и любимые пьесы профессора.
В зале стали появляться какие-то люди. Тора подумала, что это те, кто не получил приглашения на королевский банкет. Лакеи в напудренных париках рассаживали их в задней части зала.
Наконец прибыли король и его гости. Все встали. Мужчины кланялись, дамы приседали в реверансе. Первым шел Король в сопровождении кронпринца, за ними — остальные гости, присутствовавшие на торжественном обеде.
Тору даже позабавило, насколько королевские гости были похожи на тех, кого принимали у себя во дворце ее родители. Большинство из них были люди немолодые, а дамы — или слишком полные, или слишком худые, мужчины — коренастые, с седеющими волосами, одетые либо в парадный мундир, либо во фраки с орденами.
Довольно долго высокие гости усаживались на свои места. Когда Тора взглянула на короля, ей показалось, что ему не терпится, чтобы концерт поскорее начался и поскорее закончился.
Профессор поднял скрипку к плечу и взмахнул смычком, давая сигнал к началу концерта. Они опять начали с сюиты на народные мелодии. Эта композиция неизменно захватывала слушателей и определяла настроение на весь вечер.
Торе подумалось, что сегодня эта пьеса нужна как никогда: надо было хоть немного нарушить ту чопорность, которая была способна превратить весь вечер в сплошную тягучую скуку.
Когда квартет закончил сюиту, раздались дружные аплодисменты. Потом музыканты заиграли одну из жизнерадостных и мелодичных композиций, которые сделали Оффенбаха любимцем парижан.
Едва отзвучала последняя нота, кронпринц начал хлопать так громко и с таким увлечением, что его пример увлек и остальных. Торе показалось, что атмосфера в зале потеплела. Чудесная игра профессора, казалось, расшевелила даже самого короля. Однако, поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц, Тора снова и снова гадала, как ей избежать брака с этим человеком.
Взяв заключительный аккорд вальса Штрауса, она вдруг подумала: «Может быть, князь Борис все-таки его убьет!»
Но тут же пришла в ужас от того, что даже на секунду допустила подобную мысль.
