– Рита, – прохрипел он, заходя в комнату с букетом белых роз.
Потянулся к столику, чтобы их положить, но уронил. Букет упал на пол. Бросились подбирать вместе. Его пальцы коснулись моих, и по коже словно пробежал электрический разряд. Мы поцеловались раньше, чем я осознала происходящее. Это тоже было сродни молнии, которая прошивает позвоночник, заставляет тебя дрожать.
Зар опомнился первым, остановился, ласково поднес мою дрожащую ладонь к губам, поцеловал.
– Прости, с тобой я забываю обо всем на свете.
– Я с тобой тоже, – созналась я.
Он помог мне подняться, одним щелчком собрал букет, поместил его в вазу. Затем неожиданно тепло улыбнулся, пока поправлял мои волосы. Но разве можно скрыть припухшие губы и сияние глаз? Впрочем, я не стеснялась своих отношений с Елизаром. Да, он был моим преподавателем, люди бы сказали: неэтично с ним встречаться, но… Как быть, если сердце просит любви, не желает от нее отказаться из-за чьих-то выдуманных глупых правил? Да и Зар ведет себя в пределах допустимого. Он не переходит границ, наоборот, каждый раз останавливается, не идет дальше. Для нас прошло мало времени, а ощущение, будто знакомы давно. Столько пережили уже вместе, спасали и защищали друг друга… Отношения измеряются не днями, проведенными вместе, а поступками.
Я думала об этом, пока мы шли по коридорам, держась за руки, а потом спускались по лестнице.
Зал расширили при помощи заклинаний. Белоснежные колонны и стены украсили гирляндами цветов, над которыми кружились разноцветные бабочки. Под потолком висели фонарики. На полу сверкали, подсвечиваясь, узоры мозаики.
В помещении находилось множество народа. Студенты, преподаватели и приглашенные гости. На нас оглядывались, особенно когда мы вышли на площадку для танцев.
– Не волнуйся, обычный вальс.
Пришлось сознаться, что на Земле и его не все умеют танцевать. Зар только посмеялся, уверенно закружил меня по залу, заставляя забыть обо всем на свете. Лишь тонуть в его взгляде, чувствовать горячие ладони на талии, ловить сбившееся дыхание, когда мы сближались настолько, что это казалось почти неприличным.
На нас уже никто не обращал внимания, зал погрузился в легкий полумрак, музыка царила вокруг. Иногда с потолка сыпались цветочные лепестки, путались в волосах.
Я даже не рассматривала гостей, все мои мысли занимал Зар. Он не сводил с меня глаз. Да мы почти и не разговаривали, но иногда взгляды и прикосновения говорят больше любых слов.
Через какое-то время решили отдохнуть, подошли к столам с едой. Зар принялся за мной ухаживать.
– Драконы подарили мне невероятный цинь, – заявил он, едва мы уселись на небольшой диванчик у одной из стен.
– Ох, совсем забыла тебя поздравить… – всполошилась я.
– Про струны, которые выбирала ты, мне сказали. Без них этот подарок был бы совсем другим, неполным. Спасибо, мое наваждение. Это так приятно и…
– Струны – только часть подарка, – улыбнулась я.
– А есть что-то еще?
– Да, – рассмеялась я, поднимаясь. – Пойдем.
Коридоры были пусты и тихи, что для Академии казалось непривычным. Мы миновали несколько переходов и арок и стали подниматься на четвертую восточную башню.
– Уверена, что там никого нет?
– Андриан пообещал об этом позаботиться.
– Ты с ним часто стала общаться, – заметил Елизар, и в его голосе послышались ревнивые нотки.
Я обернулась, старательно скрыла улыбку и заметила:
– От такого родственника сложно избавиться.
– Ты о чем? Вы же с ним не родственники, или я чего-то не знаю?
Зар так растерялся, что пришлось в лицах рассказывать ему, как именно драконы отблагодарили меня за найденные древние сокровища.
– Вот же прохвосты, – возмутился Зар. – И мне даже не сказали!
Я рассмеялась, шаловливо чмокнула его в нос и ускользнула, когда мужчина потянулся за поцелуем. Впрочем, Зар не растерялся, поймал и все же нашел мои губы, тут же отпуская. До верха башни мы добирались чуть дольше, чем я рассчитывала, а потом в лицо повеял теплый ветер. Зар подошел к краю, рассматривая мерцающее озеро и сверкающий бусинами огней город. Невероятно волшебный, сказочный, удивительный…
– Нравится? – не удержалась я.
– Очень.
– А теперь подарок, – улыбнулась я.
Вышла на середину башни, закружилась, позволяя нитям магии ожить. Мое волшебство вспыхнуло, рассыпалось искрами. Стены увили огненные цветы, которые колыхались будто от невидимого ветра. Под ногами рассыпались алые и белые лепестки роз, а над головой закружились сине-зеленые стрекозы с прозрачными слюдяными крылышками, которые я слегка посеребрила и позолотила.
Посмотрела на Елизара, который рассматривал свой подарок, смущенно заметила:
– Бабочки показались банальными, а стрекозы…
– Рита, ты хоть понимаешь, что сотворила?
– Подарок, – улыбнулась я.
Зар ошарашенно захлопал глазами, а потом рассмеялся.
– Чудо ты мое невозможное! Цинь использовала, да?
– А что? – начиная подозревать что-то не очень хорошее, запаниковала я.
– Магия созидания, если она древняя, особенная. Понимаешь?
Сознаться, что нет?
– Она закрепила твой результат.
– То есть это вот все потом не исчезнет? – начала я осознавать масштаб грядущих неприятностей.
Елизар едва сдерживался от смеха и поинтересовался:
– Андриан, я так полагаю, умолчал, что эту башню называют башней свиданий?
Ой!
– Впрочем, у нас ведь именно свидание, мое наваждение. Только подарок ты сделала и всей Академии.
– Директор Ранас…
– Уже привык к каверзам своих талантливых студентов. Иди лучше ко мне. Очень хочется поблагодарить тебя за это волшебство.
Мы целовались как безумные, не в силах остановиться, а затем стояли, обнявшись, смотрели на огни города и наслаждались игрой стрекоз.
Удивительный, невероятный вечер, и не хотелось, чтобы он заканчивался.
– А у тебя подаренный цинь с собой?
– Конечно, – улыбнулся Зар, показывая на украшение на воротнике.
Кажется, кто-то выпросил у профессора Храна нужное заклинание, чтобы уменьшать вещи.
– Ты не сыграешь мне? Очень уж хочется послушать, – попросила я.
Зар ласково коснулся пальцами моей щеки и не подумал отказаться. Сел на скамейку, расположил на коленях цинь. Он делал это спокойно, уверенно, не так суматошно, как я. Пробежался пальцами по струнам, словно приласкал их. Они замерцали серебром, в воздухе разлилась магия. Легкие переливы, нежные и трепетные, настолько пронзительные, что проникали в самую глубину души. Я слушала, едва дыша, и когда Зар отложил цинь и подошел ко мне, не могла найти слов. Волшебство мелодии все еще кружило вокруг, создавая со всех сторон особый мир.
