– Нет, нужно помочь ему… – сказал Алексей, указывая на лирника.
Но старый кобзарь, кажется, чувствовал себя очень неплохо. Он сидел на брусчатке, недоуменно потирая морщинистую стариковскую шею, и, прикоснувшись к его руке, Алексей понял, что жар ушел.
Глава пятая,
в которой открывают «Дело бедного Йорика»
Когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него.
«Повесть временных лет»
19 декабря
Демона не было в Башне.
Маша осталась одна. Сейчас в круглой комнате Башни Киевиц не было даже кошек и черного кота…
И все же кто-то здесь был.
Ощущение присутствия не ушло вместе с Киевским Демоном.
Может, он приглядывал за нею незримо? Или Мир незримо присутствовал здесь, чтобы напомнить о себе в самый подходящий или неподходящий момент? Но сейчас у нее точно нет ни малейшей возможности разбираться в путанице их отношений с Красавицким.
«Вам нужно научиться слушать себя, Мария Владимировна. Не ваш разум, не вашу совесть, не ваши любовные сомнения…»
Маша Ковалева деловито подсела к тонконогому женскому бюро, месту постоянной прописки главной ценности Башни – Книги Киевиц, коснулась рукой потертого кожаного переплета. Древняя книга, прирученная Машей как домашний зверек, открылась сама – страницы зашелестели, издав нечто среднее между шипением кошки и змеи.
Маша посмотрела на лежащий пред ней разворот:
Заклятие для успешной уборки дома
Некстати.
– Нам нужны все обряды и заговоры для изгнания Моровицы, – дала задание младшая из Киевиц.
Киев не раз выкашивали чума и холера. И они Трое – не первые Хранительницы Города, столкнувшиеся с подобной бедой. Существуют десятки способов борьбы с Черной Смертью. И Маша, неоднократно пролиставшая Книгу, давно знала о них. Во-первых, опахивание. Архаичный и сильный, самый верный способ – сродни Кругу Киевиц. Достаточно опахать с помощью бороны, сохи или плуга землю вокруг Города, совершив законченный круг – болезнь уйдет. Жаль, с тех пор Киев разросся, и произвести вокруг него полноценное опахивание невозможно. Во-вторых, создание обетного полотна…
Был и еще один способ, не помянутый в Книге. В связи с чем, прознав об эпидемии, Маша повела себя как бездушная мать – и ни секунды не переживала за сына, восьмимесячного Мишу, пребывающего нынче в доме бабушки с дедушкой. Миша обладал редким магическим даром зеркала – любой негатив, направленный на него, сразу превращался в свою противоположность. И смертельная болезнь, холера, чума – лишь прибавит Мише здоровья, в худшем случае – сделает его бессмертным. И кабы сыну ее было не восемь месяцев, а восемнадцать лет, стоило бы прояснить, а нельзя ли расширить его личный дар зеркала на весь Киев? А пока достаточно и того, что восьмимесячный малыш защищает себя сам.
– Изгнания Моровицы! – повторила она.
Но на этот раз Книга не пошевелилась, и Маша, уже готовая переворачивать страницы вручную в поисках нужного раздела – замерла.
«Вам нужно научиться слушать себя, Мария Владимировна. Не ваш разум…»
Вчера с энтузиазмом заумной заучки она уже листала полдня старинную Книгу и переписывала заклятия для замков. Сейчас потратит бесценное время на изучение и перепись ста тридцати трех способов изгнания моровиц, лихорадок, черных смертей, дейв-девиц…
Но что хотела сказать ей сама Книга, открывшаяся при ее приближении?
Если Город – ты сама, прежде чем спасать его, может, не грех привести себя в порядок, умыться, причесаться, позавтракать, восстановить вчерашнюю одежду? Не даром Наследница прошлой Киевицы Акнир любила повторять: уборка дома – древнейшая форма колдовства, простейшая и одновременно удивительно сильная – лучший способ привести в порядок себя и свой мир.
Все это Маша Ковалева, в глубине которой упрямо проживала расторопная отличница, проделала даже слишком быстро и споро: съела творог и два яблока на завтрак, умылась в ванной холодной водой, почистила зубы и пригладила рыжие кучерявые волосы, – так и не сумев сыскать хоть какой-то ответ, обрести хоть какой-то баланс мыслей и чувств.
Непричесанные, неочищенные от сомнений и метаний мысли ее витали где-то под четырехметровым потолком в ванной комнате.
Здесь же, на полу, лежала и собранная в ком вчерашняя грязная одежда – последний пункт уборки. Маша старательно разложила синюю куртку и юбку на дне громадной чугунной ванны, достала с полки купальский чистотел, соседствовавший с мылом из тирлич-травы и обычным стиральным порошком, прочитала заклятие. И одновременно отметила, что печень снова начинает покалывать… совсем немного. Подол.
И вчера ночью десять больных из семнадцати проживали между Кирилловской церковью и Верхним-Нижним валом – в далекие дореволюционные времена этот адрес обозначался попросту «за Канавой». И стройка на месте снесенного дома Пидлудкина, где был найден заговоренный замок, тоже располагалась между этими точками.
Почему болезнь пасется именно там, что за сочная трава растет за подольской Канавой?
Машина синяя куртка уже переливалась очищенной нейлоновой тканью, поблескивала серебром «молнии»…
К слову, и молнию, ударившую вчера после отворотного заклятия, им тоже предстоит прояснить.
Уборка явно помогает!
Повеселевшая Маша Ковалева аккуратно сложила длинную «церковную» юбку на прописанный в ванной старенький стул. Подняла легкую куртку, еще вчера казавшуюся совершенно неподъемной от грязи… И услышала стук.
На дне ванной лежал совершенно неожиданный предмет.
Круглый человеческий череп в сверкающей драгоценными камнями широкой золотой короне.
* * *
Некоторое время Маша и череп молча взирали друг на друга.
Череп смотрел перед собой, и хоть пустые глазницы его не горели огнями, Маша могла поклясться, что видит его взгляд, направленный прямо на нее.
Он словно был живым.
Он был живым!
Она явственно ощущала: от черепа исходила сила… поток энергии… знакомой энергии. Как будто они встречались, общались, дружили когда-то…
Маша склонилась над ванной, осторожно провела рукой по желтоватой костяной макушке черепа, погладила, пытаясь его приручить. Золотая корона отскочила. Киевица извинительно посмотрела на череп, но тот, похоже, не возражал, и она позволила себе изучить украшение.
Несколько секунд Ковалева просто держала корону в руках, ощущая немалый вес чистого золота (вот что сделало вчера ее куртку такой тяжелой, видимо, череп угодил прямиком в капюшон!), рассматривая тонкий рисунок скани с характерным византийским орнаментом, лишенным каких-либо магических знаков.
