Но еще труднее – уложить в голове все случившееся.
Мор вызывают бесы и упыри?
Или еще в 1770-м моровую язву наслал самоубийца-монах, проклявший собственную мать? Или, став Черным Монахом, князь Долгоруков тоже стал упырем? Ведь упырь – это и есть мертвец, в которого вселяется бес.
А первую чуму призвал еще в 1710-м упырь Антин Танский, проклятый афонским игуменом? И отец Петра из рода Танских – тоже упырь, и загрыз насмерть единственного сына… И станет ли упырем теперь Петр? Может, и прав благочинный, повелев запереть ворота – опасаясь, что Петр вернется живым мертвецом в их обитель?
И почему приятель Федор, который любит гулять по ночам и заглядывать в окна, так похож на злосчастного князя-упыря, сто лет безуспешно пытающегося отыскать своего сына-байстрюка?
Сидя на монастырской стене, Алексей, тщетно пытался ответить себе хоть на один из вопросов, когда появился Федор.
– Не думал застать тебя здесь, – поприветствовал мятежный послушник приятеля.
– Благочинный простил тебя? Так скоро? – удивился Алеша. – А говорили, ты главу из реликвария украл.
– И ты переживаешь теперь, почему меня до сих пор не убила небесная молния?
– Ты слыхал о Петре? – спросил Алексей.
– Слыхал ли я о Петре? – Федор враз изменился в лице, став вдруг злым, страшным и до странности старым. – Я сам видел все. Я был в Лавре рядом с Петром. И что-то не помогла ему твоя святая Варвара… дурак ты, дурак!
– Зачем ты так? – удивился незаслуженному упреку Алеша.
Федор рассмеялся. Зло. Раскатисто и нарочито.
Бесы так смеются в ночи.
– Так что же там, в Лавре, было? – спросил Алексей, страшась услышать ответ.
– Я не знаю, не знаю, – сказал Федор. – Не знаю даже, верю ли я в Бога теперь… Но в бесов отныне я верю!
«… и упырем этим может быть кто угодно … хоть сам первый киевский пан, хоть сынок пана … особенно если байстрюк он от ведьмы прижитый …
Или монах, что по ночам часто бродит …»
«Ты сам – бес!» – от ужаса не смог вымолвить вслух бедный Алеша.
Бес из Чертового беремища прицепился однажды к послушнику Федору. Бес завладел им. Потому что он…
– Я никогда не спрашивал, кто твой настоящий отец, – произнес Алексей. – Как его имя?
– Ты уже знаешь ответ, – сказал Федор и улыбнулся нехорошей улыбкой.
Словно вопрошая: ну что, мой беззлобный и благостный друг, хватит ли у тебя пороху сбросить меня сейчас с монастырской стены – прямо в Чертово беремище, как архангел Михаил сбросил дьявола в пекло, как князь Владимир сбросил древнего идола в Днепр?…
Или ты пропустишь упыря прямо в святую обитель?
Глава восьмая,
в которой мы узнаем, что вампирами в Украине становятся от огромной любви
Увы, мне окаянной! Горе проходит, другое наступает: умер и сын князь Дмитрий. Сколько лет мучим был Божиим попущением от беса…
Из письма Натальи Долгоруковой.
19 декабря
«Тело без головы. В груди – металлический кол», – в тот миг, когда Катя прочла эти два предложения, грянули два события.
Она поверила в существование вампиров.
И поверила в Виктора Топова… и подарила ему еще два «плюса». И решила рискнуть – опрокинуть мензурку с любовью на два часа. Идея приворожить саму себя была весьма оригинальной – возможно, она первая из ведьм решила проделать над собой подобный экспириенс. Ничем не рискуя – по ее настоянию, Даша развела все ингредиенты втрое. И поначалу впечатления были сугубо приятными.
Катя повеселела и то и дело ловила свои губы на неуместной улыбке – а, впрочем, кто и когда запретил просто улыбаться окружающему миру? Снегу. Слякоти. Холоду. Пробкам, из-за которых добираться в башню на Яр валу ей пришлось полчаса.
Зато в пробке было время позвонить Маше и крайне подробно изложить все события. Позвонить Виктору (Вите… Витеньке? Витятеньке?) Топову, узнать у него о предстоящем бал-маскараде, поощрить его. И потребовать у Жени досье на своего «приварваренного» суженого («Я знаю, ты три дня собираешь!..»)
В Башню она прибыла последней, на уже готовую мизансцену.
На почетном месте, посреди стола, в медном, наполненном миром блюде, возлежал коронованный «Йорик», а Маша и Даша бегали вокруг стола и спорили.
Мир благоразумно облюбовал себе самый дальний угол. Единственный из представителей их семейства кошачьих – черный кот Бегемот, столь же благоразумно сидел на каминной полке, повернувшись к спорщицам длинным хвостом с недовольно подрагивающим кончиком.
– Святой Климент – это он. Его утерянная голова! – провозглашала Маша. – Там, в пещерах, я обратилась к нему, и он помог мне – он отозвался! Катя, ты слышала о святом Клименте? – попыталась она перетянуть на свою сторону прибывшую. – Климент – самый первый святой Киева и Руси. Его мощи, точнее его череп, привез в Киев князь Владимир. Он получил главу Климента в Херсонесе, где сам князь принял крещение. На тот момент никаких иных святынь в нашем языческом Городе не было… И именно Климент – его глава, как бы возглавила крещение всех киевлян. Потому он вместе с Владимиром – наш главный креститель!
– Забавно, – сказал Мирослав из своего угла. – Владимир увез голову Климента. И не уберег ее… и его голову тоже не уберегли. Карма!
– По-видимому, терять черепа – и впрямь наша старинная народная забава. Национальный вид спорта… вроде футбола, – сказала Катя.
– Климент был римлянином, – нахмурилась Маша.
– Но связался с нами… на свою голову!
Катя и Мир одновременно прыснули.
– А может, и полезно порой потерять голову… хотя бы на вечер. – Катерина дернула один из книжных шкафов, отворяя спрятанный от глаз обширный гардероб Киевиц, предназначенный для визитов в Прошлое. – Я сегодня иду на благотворительный бал-маскарад, – сообщила она. – Отрабатывать полученные сведения. Маскарад тематический. Все гости должны изображать картины Национального музея.
– Возьми Мурашко, «Портрет девушки в красной шляпе», – посоветовала Маша. – Тебе подойдет.
– И презервативы возьми, – поощрила ее Даша Чуб. – Мало ли куда все зайдет! – И продолжила, не меняя повелительной интонации в голосе, повторяя явно не в первый раз: – А я считаю, что это Гоголь, я прямо-таки вижу в этом лице Николая Васильевича! – указала она на «Йорика»
– Но как это может быть головой Гоголя? – устало оспорила Маша. – Его потерянная голова – только миф. И даже по мифу, потерялась она не в Киеве, а в Москве.
– И это символично, что именно сейчас Гоголь вернулся домой – в Украину! – подняла палец Чуб.
