– Но мы пока не закрываем дело, – поспешно оправдывался он, – и, если журналисты вас спросят, не забывайте об этом. Дело не закрыто.
Губернатора Берга это не очень разочаровало – он, скорее, был озабочен тем, чтобы подчеркнуть собственную значимость:
– Строго говоря, подобные решения у нас в управлении принимает Анна Лиза. Закрыть ли дело, нам решать. После всех ужасов, случившихся летом, жителям Шпицбергена неплохо будет немного отдохнуть.
Уже на следующий день следователи криминальной полиции сидели в самолёте, который летел на материк. Во время пути они мало разговаривали друг с другом. Люнд Хаген удивлялся собственной реакции – он чувствовал себя предателем, не понимая, кого же он предал.
Когда полицейские покинули Лонгиер, губернатор Берг ушёл в отпуск и отправился домой к своей строгой жене и двум взрослым детям, которых он видел только на Рождество и летом на даче. Анна Лиза подхватила грипп и слегла, так что на это время обязанности губернатора с радостью взял на себя Хеннинг My. Это временное повышение так выигрышно смотрелось в его резюме, что My наконец-то получил желаемую должность в полицейском отделении в Лиллехаммере.
Кнут Фьель в конце концов вернулся в Ню-Олесунн и отправился инспектировать северо-западное побережье Шпицбергена. В управление постоянно поступали сообщения о том, что туристы причаливали к берегу в запрещённых местах национального парка.
В Ню-Олесунне мало-помалу забыли об убийстве. К осени о нём никто не вспоминал. Жители же Лонгиера, напротив, не знали, что и думать теперь. Ведь они ничуть не сомневались, что представители криминальной полиции непременно отыщут убийцу. Но ведь сами-то они ни в чём не виноваты? Они помогали, как могли, участвовали в поисковой операции на побережье залива и отвечали на вопросы. И вели себя с полицейскими доброжелательно и гостеприимно – впрочем, как и со всеми остальными. Случайно упомянув в разговоре убитого голландца, местные жители отводили взгляд. Они словно испытывали стыд за то, что у них, на Шпицбергене, убили молодого человека, причём убийцу так и не нашли.
Но было и кое-что похуже. Кое-что, из-за чего родители перестали по вечерам отпускать детей на улицу. Из-за чего люди теперь, возвращаясь домой, непременно шли вдвоём или втроём. В версию с медведем никто из местных жителей не поверил, хотя никто из них не вмешивался в дела, не имеющие к ним отношения. И тем не менее, зря следователи из криминальной полиции вернулись на материк, так и не раскрыв этого убийства. Всё это наводило страх.
Мужчина на чёрном снегоходе ехал быстро. Ему хотелось скорее добраться до избушки. Холод его не мучил – он привык ездить зимой.
Возле Сент-Джонс-фьорда он заметил след от другого снегохода, ведущий на север. Он ненадолго задумался – кто бы это мог быть.
Но ненадолго. Это мог быть кто угодно. Да и какая ему разница.
Он ехал быстро, дорогу знал хорошо. Он решил, что полпути уже преодолел. Может, заехать в маленькую избушку на равнине? Или на польскую научно-исследовательскую станцию, закрытую на зиму? Нет, лучше уж он поедет дальше, на север.
Примерно посередине залива он остановился. Впереди, насколько хватало взгляда, тянулся след другого снегохода – кто-то уехал дальше по заливу.
Но затем вдруг его внимание привлекло нечто действительно важное.
Он слез со снегохода и, достав из сумки карманный фонарик, посветил на след.
Нет, он не ошибся.
По следу от снегохода тянулся ещё один.
Лапы.
Лапы белого медведя.
Глава 16. Хелена
Полёт над горами в Ню-Олесунн на небольшом самолёте занял не более получаса. Через маленький овальный иллюминатор Кнут смотрел вниз, на величественный ледник Конгсбреен, размышляя, по какой именно дороге можно проехать от Лонгиера до Ню-Олесунна. Однако он так и не смог разглядеть старые следы от снегоходов. Казалось, найти безопасный маршрут по бескрайним просторам ледника с огромным количеством трещин и обрывов вообще не представлялось возможным. «Голландец ни в жизни сюда бы не сунулся», – подумал он.
Выходя в Ню-Олесунне из самолёта, он удивился тому, как здесь, несмотря на середину августа, по-летнему тепло. У столовой «Кингс Бей» местные жители вынесли на солнце стулья и ящики и теперь в футболках и солнечных очках наслаждались обеденным перерывом. Они радушно кивали Кнуту и звали выпить пивка, чтобы отметить его возвращение. Как будто бы он пробыл в Лонгиере не несколько дней.
Турбьёрн дожидался его в избушке. После того как следователи криминальной полиции вернулись в Лонгиер, делать ему стало нечего, и он в тот же вечер решил поехать на север.
– Можно, по крайней мере, выехать из Ню-Олесунна и заночевать в одной из избушек на полуострове Блумстрандойя прямо над фьордом, – сказал он.
Но оба не представляли себе, сколько времени потребуется для подготовки резиновой лодки к такому долгому путешествию. Лишь поздним вечером они отшвартовались и под рёв двух моторов мощностью в семьдесят пять лошадиных сил отчалили от пристани в Ню-Олесунне. Они проложили курс через фьорд к краю ледника. Несмотря на то что все домики в окрестностях Конгс-фьорда были осмотрены следователями криминальной полиции вдоль и поперёк, Кнут все-таки решил проехать вдоль берега вокруг фьорда на загруженной под завязку резиновой лодке.
– Не помешает лучше узнать местность, – сказал Кнут. Внезапно он вспомнил гостевую книгу из «Райского уголка». На небольшом холме неподалёку от Ню-Олесунна стояла почти развалившаяся хижина без крыши. Кнут замедлил ход и указал на неё, но Турбьёрн покачал головой и махнул рукой – это явно означало, что им нужно идти дальше. Приближаясь к мраморному руднику на полуострове Блумстрандойя, они завернули на пляж, спрятанный между высокими крутыми холмами. Выезжая из Ню-Олесунна, они планировали заночевать в губернаторском домике, одном из четырёх старых запираемых на ключ и оставшихся со времён работы рудника.
Домик располагался на возвышенности над пляжем. Рядом стояли несколько старых лавок и стол из грубой древесины, потемневший за много лет, проведённых под открытым небом. Дорожка поросла мягким зелёным мхом. Некоторые камни покрылись слоем красно-оранжевых лишайников. Раскрытые белые бутоны полярного мака на хрупких тонких стеблях едва заметно трепетали на ветру. Жители Ню-Олесунна любили приезжать в домики Блумстрандойя, но сегодня вечером они пустовали.
Кнут отпер навесной замок, открыл низкую узкую дверь и вошёл внутрь. Там было гораздо холоднее и пахло парафином и влажной древесиной. Было заметно, что ставни уже очень долго никто не трогал.
– А ты разве не заезжал сюда с полицейскими из Осло? – Кнут повернулся к Турбьёрну. Тот взял ружьё и, выпрыгнув из надувной лодки, направился к нему.
– Нет, у нас не было с собой ключей. Ну, как ты видишь, сюда никто и не пытался проникнуть.
