Никто из них даже и думать не хотел, что исход может оказаться совсем иным.
После того как на леднике обнаружили тело, Люнд Хаген почти потерял всякую надежду найти какие-то новые сведения. Узнав, что некоторые журналисты всерьёз считают убийцей Кнута, он лишь пренебрежительно фыркнул:
– Идиотизм. Прошлой зимой Кнута ещё на Шпицбергене не было. Он впервые приехал сюда в конце мая.
На леднике Кронебреен следователи поставили две палатки – одну для перекусов и отдыха, другую для оборудования. Вертолёт улетел обратно в Ню-Олесунн, до которого было десять минут лёту, чтобы по первому же требованию вернуться обратно. Следователи не рассчитывали застрять на леднике надолго, но альпинисты столкнулись с непредвиденными сложностями.
Когда тело сбросили в расщелину, ко льду оно не примёрзло. Это означало, что сбросили его уже остывшим, как объяснил коренастый альпинист из Красного Креста, вытащивший немало бедолаг из ледниковых трещин. К счастью, большинство остались в живых.
Однако замёрзшие талые летние воды образовали вокруг трупа своего рода колпак. Для начала альпинистам требовалось осторожно выдолбить труп из льда. Верёвки соскальзывали с обледеневшего тела. В какой-то момент оно едва не выскользнуло из петель и не упало в расщелину, но в конце концов им удалось поднять его наверх.
В вертолёте было тепло, и по пути в Лонгиер лёд на теле мертвеца начал потихоньку таять. Альпинисты отводили взгляд и старались не смотреть на зиявшую на месте шеи рану. Перед тем как приземлиться, труп поместили в полиэтиленовый мешок, который следователи криминальной полиции предусмотрительно захватили с собой. Затем его надёжно привязали к носилкам. Так что кадры, попавшие на экраны телевизоров, были вполне обычными и особого ужаса не вызывали.
В больнице никто не интересовался происходящим в Лонгиере. Для Кнута Фьеля ночь, следующая за той, когда его нашли, должна была стать решающей. Если он выживет сегодня ночью, значит, у него есть все шансы выкарабкаться. Однако дежурный врач, участвовавший в спасательных работах, тревожился. То, что он видел на мониторах, его явно не радовало.
– К нему нельзя притрагиваться, – прошептал он сестре Верит, сменившей выбившуюся из сил Ханну, – смотрите, – он указал на кривые давления и пульса и положил ладонь на руку Кнута, – давление резко упало, и пульса почти нет.
Кнута переложили на обогреваемую кровать, укрыв согревающей простынёй и подложив под него несколько слоёв теплоизолирующей ткани. Температура тела начала медленно повышаться. Руки и ноги приобрели розоватый оттенок. Дыхание в кислородной маске становилось тяжелее и ровнее. Но затем он вдруг вновь сильно задрожал, а температура резко упала ниже тридцати градусов.
Сидя в кабинете, главврач спорил по телефону со специалистом из региональной больницы в Тромсё:
– Конечно, его следовало бы подключить к аппарату искусственного кровообращения. Но он просто не переживёт транспортировку из Лонгиера в Тромсё. Не в его теперешнем состоянии. Стоит нам к нему прикоснуться, как пульс учащается, а сердечный ритм зашкаливает. Да послушайте же меня! Даже если вы пришлёте санитарный самолёт прямо сегодня ночью, я запрещаю транспортировку.
Врач на другом конце провода пытался возражать, но главврач опять перебил его:
– Нет. Мне очень жаль. У меня больше нет времени обсуждать, что вы думаете. У нас есть чем заняться. Спокойной ночи!
Главврач положил трубку и помрачнел. Этот разговор слышал стоявший на пороге дежурный врач.
– По-моему, вы только что спасли Кнуту жизнь.
Главврач даже не повернулся:
– Надеюсь, ты прав.
Ближе к утру Кнут начал метаться, стонать и пронзительно кричать.
– Это из-за сильной боли в руках и ногах, – сказал главврач мертвенно-бледной сестре Берит, которая пыталась помешать Кнуту выдернуть провода.
– Может, у него и почки болят – уж очень сильно он кричит. Но это хороший знак. Сейчас нам нужно наладить мочеиспускание. И, пожалуйста, следите за руками и ногами. И за ушами тоже. Возможно, что-то придётся ампутировать.
На следующий день Кнут уже надолго пришёл в сознание, но совершенно не помнил ни того, что произошло на леднике, ни самой спасательной операции. Он не понимал, почему вокруг него так носятся, ведь он всего лишь свалился с лестницы на очистной станции.
Кризис миновал. Однако навещать больного было запрещено – в том числе и коллегам из управления.
Глава 22. Подозрение
Тело голландца самолётом отправили в лабораторию криминальной полиции Осло в сопровождении Эрика Тведта. Помогать в расследовании приехали двое полицейских из Нидерландов.
Но результаты оказались схожи с теми, которые были получены при экспертизе головы. Причину смерти установить не удавалось. Следы укусов, которые могли свидетельствовать о нападении белого медведя, на теле отсутствовали. Полицейские даже стали сомневаться, что раны на голове были нанесены ножом. В целом можно было с уверенностью сказать, что тело принадлежало молодому мужчине, который не жаловался на здоровье. Вот только отчего-то он всё-таки умер.
Один из криминалистов обратил внимание на кое-что необычное. Нечто настолько странное, что не решился поделиться своими сомнениями с другими. В документах Мартена Йооста значилось, что его рост при жизни составлял 184 сантиметра. Однако когда криминалист измерил длину тела от пяток до шеи, а затем сложил полученные данные с длиной головы, оказалось, что нескольких сантиметров не хватает.
Да и шея была неестественно коротка.
В следующую пятницу вышел свежий номер «Свалбардпостен» с фотографиями спасательной операции на Кронебреене. Никаких подробностей относительно тела в материале не было, и, тем не менее, статья получилась достаточно драматичная. Редактор Опедал написал о том, что Кнут идёт на поправку, и разместил красивую фотографию улыбающегося инспектора, снятого на севере Шпицбергена во время полевой инспекции.
Телевизионщики и журналисты с материка разъехались по домам на следующий день после того, как стало ясно, что Кнут выживет. Здесь, на Шпицбергене, ловить больше было нечего. Люнд Хаген и Карлсен сидели в кафе при отеле «Полар», когда большинство гостей выезжало из отеля, и коридоры погружались в тишину. За большими панорамными окнами виднелась тёмная стена неба и гор, похожая на чёрный занавес, а дома перед ней напоминали декорации.
– Почему же голова лежала в одном месте, а тело – в другом? – Карлсен пытался сосредоточиться, но не мог побороть отчаяния. События последних дней совершенно сбили его с толку.
Люнду Хагену тоже никак не удавалось привести мысли в порядок. Логика у него не страдала, а вот вдохновение его покинуло. Обычно оно приходило внезапно, как падающая звезда, озарявшая небосвод, но сейчас будто затаилось.
– Да, жалко, Мелума тут сейчас нет, – признал Люнд, – в такие минуты его фантазия бывает очень кстати.
