Те двое, что должны были сопровождать Кнута в старом тоннеле, представились и пожали ему руку. Но их имена тут же вылетели у него из головы. Они были в одинаковых робах и желтых касках, с кучей всякого снаряжения на поясе. Свет налобных фонарей скользил по стене квершлага, поблескивая в местах, где наружу из-под камня пробивался уголь. Кнута мутило от горького запаха угольной пыли, толстым слоем покрывавшей тоннель. И он не сказал никому о своей клаустрофобии и боязни темноты.
– Нам туда, – махнул рукой один из шахтеров. – Машина останется здесь.
Его товарищ первым зашел в тоннель, но обернулся на входе.
– Тут нужно идти как это раньше делали конькобежцы. Вспомни, например, Купперна, если случалось видеть по телику старую спортивную хронику. Да, он же, кстати, тоже Кнут. – Они переглянулись и усмехнулись. – Голову наклони и вытяни чуть вперед. Ноги согни в коленях. И скользи в разные стороны поочередно.
– Это здесь единственный способ перемещаться, – кивнул второй шахтер, которому предстояло идти следом за Кнутом. – Иначе не выдержит спина. Высота потолка тут всего примерно метр тридцать. А глубже – еще ниже.
Не тратя больше времени на объяснения, они зашагали вперед. Уже совсем скоро Кнут понял, что не может держать налобный фонарь прямо, и направил его в пол. Руки заложил за спину. Он шел коньковым шагом, как учили шахтеры, но мышцы ног заныли уже через несколько минут. Шедший позади шахтер постоянно натыкался на него, чертыхаясь вполголоса. Кнут прислушивался к шарканью ног по гравию. К треску горных пород. Темнота вокруг становилась все гуще, и он начал считать собственные шаги.
Прошло много времени с тех пор, как он подумал, что больше не может – нужно сказать им, чтоб они шли дальше без него, что он тормозит их, – и вот они наконец оказались в квершлаге, где стояла старая бытовка. Здесь на несколько десятков метров своды становились выше. Покосившаяся хибара выглядела совершенно заброшенной. Она лежала в тени горного выступа, и внутри было темно.
Шахтеры остановились перед старой, обитой железом дверью со стальным засовом.
– Вы, наверное, хотите зайти первым?
Кнут толкнул дверь и шагнул внутрь. В нос ударил запах спертого воздуха, пропитанного тишиной. Он споткнулся обо что-то металлическое, задребезжавшее по полу. В бытовке стояла кромешная тьма. Она поглотила его, отделив от остальных. Кнут застыл. Кажется, он услышал какой-то звук? Но в свете налобного фонаря он не увидел ничего особенного.
– Давайте, зайдите тоже, – крикнул он остальным с нескрываемой досадой в голосе.
Ее здесь не было. Они все же ошиблись. Следовало делать, как он говорил: допросить сначала Лейквика. Кнуту хотелось наверх, прочь отсюда как можно скорее, назад, к расследованию. Он подал знак одному из шахтеров, что надо возвращаться.
И в этот момент второй горняк нагнулся и поднял что-то с пола.
– Смотрите. Здесь совсем недавно кто-то был. Готов поклясться.
В руках у него в свете трех налобных фонарей поблескивали наручные часы на стальном ремешке.
Глава 25. Старая шахта
Немногие вспомнят о смелых
Отважных простых горняках.
Рабочая песня звенела
И замерла в их сердцах.
Суббота 24 февраля 16.30
Мужчина шел широкими шагами вверх по склону, сгорбившись и чуть подволакивая ноги. Он был одет в старый, подбитый мехом анорак из желтовато-серого сукна, такого потертого, что определить его изначальный цвет было сложно. На голове у него была шапка-ушанка, на ногах – массивные кожаные сапоги, тоже очень поношенные, из-под голенищ которых торчало несколько слоев шерстяных носков. Руки покрывали кожаные рукавицы поверх варежек грубой вязки. В таком наряде ему был нипочем самый лютый холод, поэтому крутой подъем заставлял его попотеть.
Со стороны могло показаться, что он петляет по каменистому склону, сворачивая наобум, как будто ищет другой путь наверх. Но он знал, что делает. Маршрут его шел по своеобразной тропе, выложенной короткими, грубо отесанными бревнами, которые на самых крутых участках служили ступенями. Они все еще виднелись из-под снега на обдуваемом ветрами косогоре.
Он и не думал прятаться. На дворе стоял ранний вечер, было уже темно, как обычно в это время года – серо-стальные сумерки. К тому же никто и не смотрел в его сторону. Даже если кому-то случится в эту пору ехать в направлении Адвентдалена, вряд ли он станет поднимать глаза на эти пустынные высоты и высматривать человека, карабкающегося по заснеженному склону. Людей здесь почти не увидишь, ни зимой, ни летом. Все-таки мало кому было дело до полуразвалившихся надземных строений старой шахты.
Из всех шахт в Лонгиере она единственная не имела никакого номера. Предполагали, что отверстие в горе было остатками пробной выработки, одной из первых попыток добывать уголь, возможно, аж в 1916 году. А значит, эта небольшая копанка – ровесница шахты А1 со входом прямо над церковью? В наши дни от той шахты, что считалась самой первой в Лонгиере, сохранились лишь остов надземной части да угольный склад.
За пару лет до этого на Шпицберген приезжали археологи – международная группа, больше всего заинтересованная в раскопках заброшенного кладбища 1917 года, а также нескольких старых захоронений в окрестностях. Но одна энергичная канадка потащила Хьелля Лоде из администрации на воскресную прогулку к посеревшим от времени и непогоды остаткам строений на склоне Бреиносы. Консультант по культурному наследию вынужден был признать, изнуренный крутым подъемом, что здешние постройки мало походили на остатки «Американки», как народ прозвал шахту А1. Тут разработкой, вероятно, занимался кто-то другой.
Позднее многие находки в полуразрушенной надземной части показали, что некоторые тамошние инструменты относились к 1899 году – просто-напросто потому, что имя их владельца, вместе с датой, было выжжено на рукоятке. Может, то был год, когда давно почившему шахтеру выдали этот инструмент? А что, если этот инструмент принадлежал первому норвежцу, ставшему добывать уголь на Шпицбергене? Уж не остатки ли это той пробной выработки, что сделал Сёрен Закариассен из Тромсё, заплывший в Ис-фьорд в 1899 году?
В анналах трех угольных предприятий тех времен – «Кюллькомпание Исефьорд Шпицберген», государственной акционерной компании «Адвентдаленс Кюлльфельт» и «Арктик Коул Компани» – деятельность в этой таинственной шахте не нашла никакого отражения. После короткого всплеска культурно-исторического интереса к руинам старинной выработки исследования резко свернули. Один историк из Тронхейма попал под обвал в тоннеле и чуть не погиб. Его нашли мечущимся по дну долины Болтердален, исцарапанного и окровавленного, но с торжествующей улыбкой на губах. «Я нашел заросшие рельсы, – крикнул он с сияющей миной спасателям. – Только подумайте. Рельсы!»
После этого происшествия губернатор решил, что с него хватит, и объявил район старой шахты охраняемой территорией. А позднее выяснилось, на основании детальных снимков, сделанных тем самым историком, что то все же были не рельсы, а только шпалы, призванные, очевидно, облегчить спуск угля в деревянных тачках вниз по крутому склону.
