Ну почему он не уничтожил икону? У него не было никакой причины, кроме того, что ему нравилось на неё смотреть. Время от времени ему вдруг приходило в голову, что жаль будет её погубить, если обстоятельства этого потребуют. Вот золото – это совсем другое дело. Оклад был сокровищем, о котором он мечтал все эти годы: представлял себе, как будет его забирать, как распилит на части и будет постепенно распродавать золото и драгоценные камни. Как станет состоятельным человеком. Не разбогатеет, конечно, но получит достаточно, чтобы наполнить жизнь вещами, о которых так давно мечтал.
Он вдруг почувствовал, что мёрзнет, натянул свитер и набросил на плечи куртку. Какой он был дурак, что сохранил икону! Он закрыл глаза и обратился к прошлому, но нашёл лишь череду бессвязных событий. Ряд костюмов, сохнущих на бельевой верёвке.
Пора было идти. Незаметно пробраться в гостиницу, усесться в гостиной и ждать остальных. Больше всего на свете он боялся утратить то, что получил вчера вечером. И готов был бороться за себя и за своё новое доброе имя.
Папка с документами. Фотографии. Что, если бы они лежали здесь на столе? Он поджёг бы весь дом, он спалил бы его дотла. Так, чтобы исчезли все следы. Но ведь дочь Фрея по-прежнему помнила бы сюжеты фотографий? А эта губернаторская ищейка разве перестала бы задавать вопросы и раскапывать прошлое?
И всё-таки ничего невозможного тут не было. Раньше он проворачивал и более рискованные дела. А теперь ему надо собрать кое-какие вещи – пока городок ещё не проснулся.
Завтрак в столовой подавали по старинке, начиная с семи часов: так повелось с шахтёрских времён. Народу так рано всегда было мало. Кнут медленно шёл по площади. Туман немного рассеялся или ему так только кажется? Высоко на склоне он смог разглядеть шахтёрскую баню, вернее, тёмное пятно на том месте, где она должна была быть. Кнут резко остановился. На дороге виднелось ещё одно тёмное пятно – это шёл человек.
Стюард стоял в кладовой и выкладывал на блюда бекон и яичницу.
– А что это за здание на той стороне, над баней? – спросил Кнут.
– Ты о старой шахтёрской кузнице? – Пол Юхансен не сводил глаз с еды. – Доброе утро, кстати. Ранний подъём? Мог бы ещё поспать. Сегодня самолёта не будет.
– Это какая-то особенная кузница? Чем она могла бы заинтересовать ветерана?
– Да ничем, пожалуй. Там старые инструменты для ремонта буров, которыми угль добывали. И горн, и меха уцелели. Постройку в основном как склад использовали. Хлам всякий, который больше деть было некуда, там складывали. Бергенские исследователи используют часть дома, держат там свой сейсмометр. Но их комната на замке. А ты почему спрашиваешь?
– Видел, как кто-то там ходил. Вчера вечером. Кто – не знаю. С такого расстояния не разглядишь.
Приподнятое настроение, которое было у всех после вчерашнего ужина, портилось прямо на глазах. Хенрик Сигернес решил во что бы то ни стало спасти положение. Сразу после завтрака он пошёл в офис, где сидел начальник научной станции «Кингс Бей». Тот переживал из-за скоропортящихся товаров, которые лежали в Лонгиере, и историка слушал вполуха. Чтобы отделаться, он предложил устроить ветеранам экскурсию по местным исследовательским станциям с подъёмом на гору Цеппелин, где норвежский Полярный институт проводит замеры загрязнённости воздуха.
– И как они поднимутся по крутому горному склону? Половина и по ровной земле еле ходит. – Хенрик Сигернес был озадачен.
– Что вы! Это и не потребуется. Поедут по канатной дороге. Это не быстро. И противопоказано людям с боязнью высоты. Но вы ведь и хотите, чтобы они отвлеклись?
Как всякий бывалый зимовщик, к опасениям гостей с Большой земли начальник станции относился с полным пренебрежением. Какую-либо непредсказуемую неприятность он считал маловероятной.
Техник Полярного института, которому было поручено перевезти гостей в кабине канатной дороги, настроен был не так оптимистично.
– Вечность будем подниматься. Мне же придётся каждый раз кататься вверх-вниз. А кабина одна, и совсем крохотная. За раз берёт всего четырёх человек. Включая меня.
Себастьян и Эмма поднимались последними, но потом к ним присоединился Кнут. В губернаторском домике делать ему больше было нечего. Лонгиерские пилоты готовы были в любой момент лететь, оставалось только дождаться, когда туман в Ню-Олесунне хоть немного рассеется.
Гора Цеппелин, что к югу от Ню-Олесунна, не очень высокая, чуть больше пятисот метров, но из-за близости кажется выше. Её обрывистые склоны служили источником вечного беспокойства для всех начальников станций. Те по очереди пытались удержать зимовщиков от покорения вершины на снегоходе. Как правило, хватало рассказа о том, что никакой площадки для разворота наверху нет, а платформа, на которой возведена небольшая исследовательская станция, просто висит в воздухе – крепится к горе стальным тросом.
Канатная дорога была рассчитана на техников, в обязанности которых входило ежедневное обслуживание приборов на маленькой станции. Но в плохую погоду даже им приходилось усилием воли отгонять тревогу. Если ветер разгуливался всерьёз, на середине пути кабину могло здорово потряхивать и даже заклинить.
Кнут стоял у самых перил и смотрел на эту, почти нереальную, красоту. Туман поднимался примерно на четыреста метров, поэтому во время подъёма увеличение высоты не ощущалось. Но вершина Цеппелина лежала выше облаков, и солнце здесь светило с невероятной яркостью.
– Ну разве не красиво? – К нему протиснулась Эмма.
– Что да, то да. Но я не могу не думать о том, на какой вес рассчитана эта платформа. Может, не стоит нам всем одновременно тут стоять и любоваться? – Кнут огляделся. – А где Себастьян?
– Всё ещё в приборной, слушает объяснения шведского исследователя. Только они с историком и могут это выдержать. Там ведь так тесно. – Она подошла ближе к перилам и посмотрела вниз. – Ох, кажется, у меня голова сейчас закружится. Кнут, ты видел? Там же обрыв. Ты разве высоты не боишься? Может, тебе лучше…
– Лучше береги себя. Ты очень низко свешиваешься.
Швед наконец закончил рассказ, и трое последних участников вышли на платформу. От каждого шага пол под ними вздрагивал.
– Кто-нибудь должен зайти внутрь! – крикнул техник Полярного института. Но уходить никому не хотелось. Началось столпотворение, от множества одновременно переступавших ног пол заколыхался.
– Всем слушать сюда! Кто-то должен сойти с платформы…
Хенрик Сигернес повернулся к Кнуту.
– Давно я тебя не видел. Рано вчера лёг? – Посмотрел на кого-то у полицейского за спиной. – Удивительно, как народ в таком крохотном городке ещё и прятаться умудряется. Сколько нас тут всего? Даже включая тех, кто здесь всё время живёт, вряд ли больше сорока.
– Я вчера зашёл в гости к старому знакомому. Пробыл у него допоздна. А можно я тебя немножко расспрошу о прошлом наших ветеранов? Мне переслали список пассажиров «Мунина» в сорок первом…
