«Откуда вода?» – изумился он.
Вроде бы рядом с палаткой он не заметил никакой полыньи.
В туннельной палатке было холодно, темно и неуютно. Чтобы немного поднять себе настроение, они вытащили неиспользованный запасной примус и включили его. Кружки остались в пирамидальной палатке, но среди продуктовых запасов они нашли несколько пластиковых стаканчиков. Мадс спросил Кнута, не хочет ли он чаю.
– А нет ли у нас супа?
Кнут успел проголодаться после завтрака.
– Я не прочь съесть немного пеммикана или пару-тройку галет.
Вообще-то Кнут был настроен очень беспечно, но Мадс воспринял всё чересчур серьёзно.
– Мы не можем расходовать запасной провиант…
Они решили попить чаю. Кнут положил в чашку много сахара, но избежать критики со стороны Мадса ему не удалось.
– Разве ты не знаешь, что нельзя трогать запасной провиант? Он предназначен только на тот случай, если мы окажемся в чрезвычайной ситуации по пути к Северному полюсу.
Он вытащил дневник из своего рюкзака и начал писать – это был сигнал, что его надо оставить в покое.
Кнут, лёжа поверх спального мешка, уткнулся взглядом в потолок. Он даже не подозревал, что экспедиция на Северный полюс может быть таким скучнейшим мероприятием и что психологическая дистанция между людьми, которые физически находятся на расстоянии менее метра друг от друга, может быть так велика.
В обеденный перерыв Мадсу не хотелось возвращаться к остальным участникам. Он притворился, что устал, но казался довольно беспокойным. Глаза у него горели, а на лице проступили красные пятна. Кнут спросил, как он себя чувствует и не принести ли ему еды.
– Нет, спасибо, – сказал Мадс.
Он не голоден, просто хочет поспать.
А внутри пирамидальной палатки Карстен склонился над картой и GPS, его тревожили дрейфующие льды.
По его подсчётам, за день они двигаются более чем на восемь километров в юго-восточном направлении. Как это возможно? Ведь ветер дует с востока.
– С каждым часом мы всё больше отдаляемся от Северного полюса, – сказал он.
– Может быть, не следует в такую погоду продолжать путь…
У Кнута даже не было никаких сомнений на этот счёт. Но Карстен считал, что они совершали переходы и при гораздо более плохой погоде. Ведь они, несмотря ни на что, хорошо натренированы и подготовлены к экспедиции.
Кнут объяснил, почему он пришёл один из туннельной палатки. Мадс отказался от обеда. Карстен неохотно оторвался от карты и GPS. Обед оказался скромным – суп, масло и тосты. Не слишком сытно. И даже когда столовые приборы и посуду отодвинули в знак того, что обед закончен, Кнут по-прежнему не мог избавиться от чувства голода.
– Меня беспокоит здоровье Мадса, – сказал он. – Ты проверял, не отморозил ли он пальцы?
– Нет, – ответил Карстен. – Мадс не признается, что у него что-то не в порядке.
Терье возился за пределами палатки. Он отбирал и складывал разные вещи и предметы в свою коробку. В конце концов он нашёл то, что искал. Дневник. Он полистал его и наконец улыбнулся. Кнуту показалось, что Терье чем-то озабочен.
– Что скажешь, Терье? – спросил он.
Одна из бессмысленных реплик, которую используют, чтобы заполнить паузу.
Терье улыбнулся, но ничего не ответил.
Кнут почувствовал себя чужаком. Он не мог вернуться в туннельную палатку. Мадс ясно дал понять, что хочет остаться один. Его не особенно ждали и в пирамидальной палатке, где он сидел в ногах у Терье и мешал ему вытянуть ноги. В конце концов пришлось выслушивать бесконечный монолог Карстена о дрейфующих льдах, о позиции и расстояниях. Он всё время смотрел на часы.
– А почему бы вам не использовать радио? – спросил Кнут. – Ведь радиосвязь намного дешевле, чем спутниковый телефон.
Карстен пояснил, что экспедиция заключила соглашение со спонсорами о том, что все новости будут поступать в первую очередь именно к ним. А если мы будем использовать радио, то новости станут известны всему Шпицбергену.
– «Досуг и Спорт», – сказал Терье, отрываясь от дневника.
Кнут понимал, что это была чистая провокация, и всё же не удержался и спросил, а поставили ли они спонсоров в известность о двух последних событиях.
Карстен поднял глаза. Взгляд его был холодным и жёстким.
– Конечно, не поставили, – ответил он. – Мы заняты тем, чтобы продолжить экспедицию. Спонсоры больше всего заинтересованы в том, чтобы мы добрались до Северного полюса. Ведь они заплатили за это.
Терье неожиданно вскочил.
– Может, хватит выяснять отношения? – сказал он.
У него было испуганное выражение лица.
– Возможно, мне кажется, но меня качает больше, чем обычно. Мне кажется, у меня морская болезнь…
Они начали прислушиваться, глядя друг на друга. Терье был прав. Теперь, когда все одновременно замолчали, Кнут услышал какой-то глухой стук, доносящийся через ветер.
Он мог бы сказать, что льдина скорее раскачивается, чем движется. Медленные сонные перемещения. Поскольку Кнут находился у входа, он выскочил наружу, чтобы взглянуть, что происходит.
Ветер ударил ему в лицо. В одно мгновение щеки покрылись тонким слоем льда. Он облизнул губы – это был вкус соли. Он зажмурился, едва устоял на ногах, попытался пройтись вокруг палатки, пока ветер дул ему в спину.
До него не сразу, но всё-таки дошло, что может произойти. Ветер и снег пробили в центре лагеря огромную полынью. Пирамидальная палатка стояла на льдине, которая отделилась от другой льдины поменьше, где находилась туннельная палатка. Обе льдины плавали среди подтаявшей слякоти. Он просунул голову внутрь и крикнул Карстену и Терье: «Немедленно выходите!»
Оставалось всего несколько метров до полыньи, которая обнажилась в опасной близости от туннельной палатки, но Кнуту понадобилось десять минут, чтобы добраться туда. По льду он дополз до края вновь образовавшейся полыньи. Есть ли у него шанс перепрыгнуть? Было почти невозможно оценить расстояние, поскольку снег бил прямо в лицо. Его словно накрыло целое облако ледяных игл.
Кнут, недолго думая, собрался с духом и прыгнул, приземлившись с большим отрывом на льду на другой стороне. Он подполз к туннельной палатке. Лёд двигался, медленно раскачиваясь, но иногда сквозь лёд ощущались толчки. Кнут прищурил глаза, чтобы хоть что-нибудь увидеть. За палаткой сгустилась непроницаемая тьма. Он решил, что причина плохой видимости – шторм, но он ошибался. После секундной паузы через снежную бурю к ним начала приближаться высокая стена изо льда. Медленно, неумолимо айсберг преодолевал метр за метром. Возможно, он возвышался не более десяти метров над льдиной, но наверняка брал своё начало на девяносто метров ниже уровня воды. Сотни и тысячи тонн пресного льда с треском откалываются от ледников на суше. Морской лёд не может стать препятствием для этого монстра.
