И в упоении от грядущей работы режиссер К. зашагал по пустому фойе, туда, в дальний угол, к буфету, где горел луч солнца. Он прошел сквозь строй вечно молодых лиц своих актеров на фото, бормоча под нос стихи Эсхила и слыша за спиной восторженные вздохи юного критика.
Он дошел почти до входа в буфет, утонул в столбе солнца — и замер.
Со стены, сверкая стеклом, смотрело на него лицо молодого Мещерякова.
Да, это был он — «Смеющийся Прометей».
Еще раз про любовь
Он вышел из сутолоки вокзала и увидел пустынный прекрасный город. Было утро.
(А можно начать так, если пропустить поезд, пробуждение под мерзкую музыку-побудку вагонного репродуктора, очередь в туалет, надвигающийся за окном город с нищими домами-коробками и унылой грязью… и лицо в заплеванном зеркале в туалете — помятое, уже старое лицо… Начать так: «Жил-был я». И уже потом: «Он вышел из сутолоки вокзала и увидел пустынный прекрасный город».)
Было утро. Было раннее утро.
Он занял очередь на такси и, радуясь, как ловко, расторопно он все сегодня делает, отправился звонить на студию. И сразу дозвонился.
— Диспетчер Андреева, — ответил голос.
— Я… я писатель…
— Кто вы? Говорите, пожалуйста, громче!
Он, как обычно, бестолково объяснил, что он — автор сценария, приехал на картину «Варенька» и что ему должна быть забронирована гостиница.
— Секундочку… — сказала женщина. — Пока, к сожалению, ничего. Но этим занимается Бродецкий. Позвоните через час.
Он огорчился. Он загадал, что сегодня у него все будет ладно с самого начала. В последнее время от частых неудач он стал суеверен. Он позвонил Режиссеру домой.
— Алло! С приездом, парень! С гостиницей в порядке?
Он сразу понял, что Режиссер все знает, но ответил.
— Вот гады, — радостно сказал Режиссер. — Но вообще-то они не виноваты. Это сейчас на всех картинах такое положение с гостиницами. Конгресс какой-то.
— Я понял. Я — без гостиницы, но не потому, что не уважают твою картину.
— Парень, ты с какого года, ты с какого парохода? — засмеялся Режиссер. Эта дикая фраза означала у него почему-то шутку.
Договорились встретиться через час. Он позавтракал и через час был на студии. В вестибюле его встречал юный брюнет с радостно-развратным лицом. Это был Второй режиссер Сережа.
— Конечно, нету?
— Но ждем его с минуты на минуту, — весело ответил Сережа.
Все было как всегда. Режиссер не спешил, да и зачем спешить? Все в порядке — автор приехал, куда теперь торопиться? Он не осуждал Режиссера — снимать картину трудно, и надо экономить силы. Сейчас Режиссер завтракал и экономил силы.
— Гостиницу ищут, — счастливо сказал Сережа.
— И скоро найдут?
— Скоро, — веселился Сережа. — Сам Бродецкий занимается.
И подмигнул. Самые обычные фразы он умудрялся произносить неприлично.
В вестибюль вошел еще один юный брюнет, постарше, но все с тем же хамовато-развратным лицом:
— Похудел, помолодел, зазнался!
Он с изумлением понял, что Сережин двойник обращался к нему. Откуда-то он знал этого типа… А может быть, и не знал. Может быть, просто видел в каком-то фильме. А может быть, и не видел. Может быть, даже тип его не знал… Здесь это было несущественно. Здесь была киностудия.
— Ну, как ты? — живо поинтересовался двойник.
— Я? Ничего.
— А вообще?
— Тоже ничего.
— Ну вот и хорошо.
И Сережин двойник сложил руки загончиком, поймал его голову, и они радостно расцеловались.
— Анекдот хочешь? Летят два кирпича с крыши. Один другому и говорит: «Что-то погода сегодня плохая». А другой кирпич отвечает: «Это ничего. Лишь бы человек попался хороший». Смешно… Говорят, ты что-то хорошее написал? Я не читал, но все хвалят.
— Спасибо.
— «Спасибо» в ж… не засунешь. Ты для меня когда написать думаешь? Мне нравится, как ты пишешь. Ты пишешь с х…м. Напиши про тренера. Ты видел этот японский фильм?
— Видел, видел.
Он боялся, что брюнет начнет пересказывать японский фильм.
— Ну где же ты? Мы все тебя ждем, а ты тут ля-ля…
В вестибюль вошел Режиссер.
— Хорошо выглядишь, парень. — Режиссер выставил руки знакомым загончиком, поймал его голову, и они радостно расцеловались.
И тотчас перед Режиссером возник Сережа-первый.
— Сережа — мировой парень, — сказал Режиссер. — Но у него маленькое хобби: ленив, болтлив и обожает удовольствия. Чувственен до озверения. Он у нас здесь — сектор сладкой жизни. — И добавил заботливо: — Что с его гостиницей, Сережа?
— Скоро будет. Бродецкий занимается…
Потом они мчались по бесконечному кругу-коридору… На этом чертовом круге все бежали, не забывая общаться на бегу. И Режиссер тоже общался:
— Здравствуйте! Автор приехал. Вытащил в кои-то веки. Смотри, как выглядит, — красавец! Ну еще бы, проживает сейчас на юге в городе-курорте, бары у них там, солнце утомленное, а мы с вами в таком климате живем — того и гляди снег пойдет… Главное сейчас нам с тобой переделать начало и конец. Здесь ты больше всего врешь. Ха-ха, отец, не обижайся… Здравствуйте! Это автор — вытащил в кои-то веки. Знакомьтесь. На юге проживает… Значит, о начале картины… Здравствуйте! А это — автор! Вытащил, живет на юге. Как Чехов, в ласковом солнце живет — вишь, какой кругленький, загорелый, а мы тут с вами на ладан дышим… Значит, о начале картины. Они у тебя знакомятся на эк… экс… на экска… латоре… Слово дурацкое. Но вообще-то красиво: ночь, поднимается абсолютно пустой эк… скалатор… и на нем двое. Только двое. И вот уже он познакомился с ней…
Он познакомился с ней, когда учился в университете. Она шла впереди него в густой толпе к эскалатору.
Он сразу удивился, как прекрасно она шла, будто танцуя. Он обогнал ее, оглянулся и обрадовался прелести ее лица. Он заговорил. Когда он заговаривал с незнакомыми девушками, они или торопливо хихикали, или отвечали независимо-грубо. Но при том и те, и другие заботились о произведенном впечатлении. А она не заботилась. И сразу поразила его этим. Он рассказал ей тогда какую-то историю, прекрасную историю, которую он где-то прочитал. Он тогда много читал. А она посмотрела на него круглыми зелеными глазами и сказала:
— А я этого и не знала…
Ему было с ней легко. Сразу легко. Он проводил ее домой, и она сама его спросила:
— Когда мы встретимся?
(— Я тебя пожалела тогда в метро, ты очень смешно выпячивал грудь, когда подошел ко мне. И я сразу все про тебя поняла… Мне стало тебя жалко, потому что ты был совсем один… один-один! А вот потом, когда ты меня проводил, уже не жалко… Потому что я подумала — ты и есть «кумир»… — Она засмеялась. — Понимаешь, у девушки странная привычка кому-то поклоняться. И как раз перед тобою закончилась неудачная любовь. Как положено дуре, сначала девушка жить не захотела. Ну а потом… воспрянула духом, все косточки свои в порядок привела и дала себе слово со всеми «кумирчиками» завязать… Ха-ха-ха… Независимость и мужественность на повестке дня у девушки! И вот некстати появился ты.)
