Думаю, начал я правильно, с полутонов: печаль без надрыва, дружелюбие без амикошонства, деловитость без насупленных бровей. Старина Дейл Карнеги, в седьмом классе зачитанный до дыр, все еще неплохо работает. Напряжения в позах троицы стало поменьше, а живой мимики на лицах — побольше. Через несколько минут я, пожалуй, смогу намекнуть, что они по-прежнему загораживают нам дорогу — мне и чемодану.
— Ася, — сказала девушка и поспешно добавила: — Не уменьшительная форма от Анны, а полное имя, паспортное. Родители любят Тургенева.
— Димитрий. — Рыжий юноша старательно выделил первое из трех «и». Ему хотелось отличаться от заурядных Дим с беглой гласной. Слышал ли он про царевича из Углича?
— Нафталин, — представился гавайский брюнет.
И изготовился сразу, без паузы, ответить на мой неизбежный следующий вопрос:
— Это у вас имя или прозвище?
— Имя, — объяснил брюнет. — По большей части. — Говорил он с небольшим акцентом, чуть затягивая последние слоги. Так звучит русский у израильтян во втором поколении — тех, кого обучили языку родители-олимы. — Папа с мамой назвали Нафтали, в честь дяди. А дядю — в честь бен Якова, который из двенадцати колен. На исторической родине было норм, а в России вечно переспрашивают. Про нафталин знают все, про бен Якова — только цадики. О’кей, я не стал сопротивляться: так и быть, добавлю букву, пусть будет имя, как химия. Пахнет неважно, зато штука полезная — отпугивает моль. Верно я рассуждаю?
Я кивнул в знак согласия и подвел итог:
— Ася, Димитрий и Нафталин. Запомнил. Теперь расскажите вкратце, кто из вас чем занимается. Пока мне известно только то, что вы — группа поддержки…
Точности ради мне следовало сказать: «Моя группа поддержки», но я, разумеется, проглотил местоимение. Раз уж по инерции они продолжают считать себя командой Левки, пусть так оно и остается. На какое-то время. Пока эти трое не привыкнут к моему присутствию среди них. Хотя мне редко доводилось работать на замене, я понимал, что конкурировать с покойником явно — верный проигрыш. Разумнее не тянуть одеяло на себя. Не посягать на светлый образ, а тихо душить его в братских объятиях.
— Только сперва предлагаю присесть, — добавил я. — У вас случайно не завалялось чего-нибудь съедобного? И еще я бы выпил сока. Тут ведь есть холодильник?
По правде говоря, я еще от дверей сам заприметил вдалеке белый бок холодильника. И раз уж он есть, глупо держать его пустым. Однако свою наблюдательность я тоже спрятал до поры: людям нравится отвечать на легкие вопросы и откликаться на пустячные просьбы.
Следующие пять минут прошли в приятной суете гостеприимства. Меня проводили на кухню и усадили на высокий табурет, с которого я мог наблюдать за троицей. Та, окончательно ожив, развила бурную деятельность. Нафталин куда-то утащил чемодан, вернулся, объяснил, где мой номер, и вручил ключ. Тем временем Димитрий сгребал со стола в раковину грязную посуду, а Ася выкладывала на освободившееся место еду из холодильника. Судя по плоской миске с рисом и изюмом, это были остатки вчерашнего поминального обеда. Водки нашлось немного — всего полбутылки на четверых, зато сока — хоть залейся. Ананасовый был Левкин любимый. Пока братец не повзрослел и не съехал от нас, он обычно держал в заначке несколько упаковок. В детстве я дожидался, пока он не вскроет очередную, и украдкой к ней прикладывался, как мелкая птичка-козодой…
Разлили по рюмкам водку, выпили не чокаясь, заели кутьей и уже подраскисшим «оливье». Дожевывая, я осмотрелся по сторонам. Узкая и длинная кухня начиналась от окна и тянулась до холодильника — на границе с коридором. Над холодильником обнаружилась черная деревянная доска для записей. Стена между мойкой и посудным шкафом тоже не пустовала: к ней прилепили скотчем огромную карту мира, утыканную флажками. В южном полушарии флажков было — навскидку — раза в три больше, чем в северном. На тумбочке у окна отдыхал чей-то ноутбук. Рядом, на стене, висела большая плазменная панель телевизора. Та-ак, в целом понятно. Скорее всего, команда Левки проводила совещания здесь. Значит, для беседы лучшего места не найти.
— Продолжим, — сказал я. И спросил, обращаясь к девушке: — Ася, чем занимаетесь вы? Давайте кратко, чтобы я понял главное, а в деталях разберемся позже.
— Если совсем кратко, я коммуникатор, — ответила Ася. — Моя задача — языковая поддержка группы. Попросту говоря, в каждой новой стране я помогаю объясниться с аборигенами. У меня в рабочем активе четырнадцать языков, в режиме архива — еще восемь. Когда среда совсем экзотическая, я могу разобраться в ней часов за шесть…
— Ух ты! — поразился я. В моем воображении полиглоты выглядели суровыми стариками в академических ермолках. Девушка студенческого вида в эту картинку совершенно не вписывалась. — Да вы уникум. Языки, наверное, учите с младших классов?
— Что вы, гораздо раньше. — На лице Аси промелькнула бледная улыбка. — Папа с мамой — микробиологи. Я вместе с ними каталась по миру лет с четырех. Русский был третий язык, который я освоила. Первый — английский, второй — китайский, кантонский диалект. А дальше оно уже как-то само пошло… Вы ведь, наверное, хотите проверить мои возможности, да? Выберите слово или фразу на любом языке, а я постараюсь перевести.
Условие было простым, однако я задумался. На русском отделении филфака нам, конечно, давали минимум английского, немецкого и испанского — но не предлагать же ей, в самом деле, «итс ол райт», «энтшульдиген зи битте», «буэнос диас» и прочий ширпотреб для туристов? Правда, на третьем курсе был еще семестр болгарского. Из него в моей голове задержалось единственное слово — да и то я выучил на спор, открыв словарь наугад…
— Самобръсначка, — сказал я.
— Электробритва, — тотчас же ответила Ася. — Это слишком легко. Хотя за последние полгода я не распаковывала свой болгарский. У нас редко бывают эпизоды в Европе.
— Ну хорошо… дайте немного подумать…
Даже одна рюмка водки в конце трудного дня может быть коварной. В другое время я бы, наверное, не стал произносить любимое выражение однокурсника Леши. Звали его на самом деле — я вызубрил! — Лопело Нфубеа Нсы Боканга. Он был сыном вождя очень маленького племени букомбе из Экваториальной Гвинеи и приехал в СССР учиться по обмену. Мы с ним особенно сдружились, когда я узнал, как сильно доставали малыша Лопело его родные братья. Бедняге не посчастливилось родиться позже всех шестерых…
— …Увага утеге убонту кти эйге, — сказал я. Приятель-гвинеец растолковал мне смысл этой ритмичной фразы. Проверим: сумеет ли сделать то же самое девушка-полиглот?
Ася зажмурилась и сложила пальцы в замок. На лбу у нее собрались мелкие морщинки. Я успел подумать, что, наверное, переусложнил испытание, но тут девушка открыла глаза и проговорила, осторожно подбирая слова, — как будто двигалась по тонкому льду:
— Твоя… сестра… вступала в сексуальные отношения… с самцом саламандры… Ой, нет, извините! С самцом морской черепахи. Правильно? Я никогда не работала с букомбе.
