Мари была уверена, ждать Весту в комнате с "потерянным" Зеркалом придется долго. И ошиблась. Принцесса успела появиться до прихода юной родственницы и ходила туда-сюда по залу, нервно заламывая руки. Непривычно бледная и словно… словно… побитая.
— Идём, — кивнула она, едва Ситэрра переступила порог. Не хватило даже времени, чтобы поклониться, как полагалось по этикету. — Найдем уединенное место. Здесь вечно проходной двор. Хотя и считается, что о Зеркале знают единицы.
Мари не возражала. Молча, проследовала за Принцессой, одетой в темно-коричневое платье с высоким воротом и множеством маленьких черных петель впереди. Чтобы надеть или снять этот наряд нужно поистине бездонное терпение. С ума сойдешь, пока всё застегнешь или расстегнешь. Веста выбрала небольшую комнату в конце коридора. Войдя, первым делом задернула кроваво-красные шторы и плотно закрыла тяжелую дверь. И только потом разожгла огонь в камине, выпустив из собственных пальцев несколько мощных кривых молний. Пламя весело затрещало, будто горело не один час.
— Яд у тебя?
Мари извлекла из кармана склянку. Принцесса, взяв её двумя пальцами, принялась изучать содержимое, щуря усталые воспаленные глаза. Провела рукой по влажному лбу, поморщилась.
— Если это то, что я думаю, значит, мне крупно повезло, — Её Высочество осторожно откупорила пробку и понюхала жидкость, держа сосуд на расстоянии. Потом поднесла ближе и усмехнулась. — Да, так и есть. Это особый "рецепт". Без намека на запах. Похож на тот, которым отравили моего брата, но более качественный экземпляр. Ты могла бы вылить яд целиком мне в чашку, и я бы не заподозрила подвоха. Что ж, кажется, я недооценила желание мерзавца свести меня в могилу. Уязвленный мужчина — опасный противник.
— Что будете делать? Ведь письмо — это серьезно. Может служить доказательством дурных намерений Королевы и ву Майли, — Мари протянула Весте исписанный лист. — Здесь написано: у "нас" поручение. Значит, обвинить в покушении можно обоих.
Принцесса молчала. Перечитывала и перечитывала письмо. Мари не сомневалось, что на осунувшемся лице промелькнет радость, но этого не случилось. Веста выглядела так, будто бумага, зажатая в тонких пальцах, испортила все планы. Губы сжались в одну линию, красивые изумрудные глаза стали совсем мрачными.
А потом случилось то, что заставило сердце Мари сделать двойной кувырок. Принцесса громко выругалась и бросила письмо Фина в огонь.
— Нет! — задохнулась Мари и кинулась к камину. — Как же! Зачем?!
— Стой на месте! — Веста перехватила юную родственницу на полпути. — Пусть горит.
Девушка попыталась вывернуться, но хватка Принцессы оказалась железной.
— Что же вы творите! Это же доказательство! — Ситэрра едва не плакала от обиды и не понимания. Вот оно — реальное оружие против злодейки Эллы. А Веста берет и уничтожает его собственными руками!
— Я знаю, — Принцесса отпустила дочь Зимы, хмуро глядя, как, корчась, догорает письмо бывшего жениха. — Но это теперь не имеет значения.
— То есть, как? — Мари отступила на шаг, чтобы видеть лицо Её Высочества. Женщины, которая вместе с любовью всей жизни, кажется, потеряла и рассудок. — Хотите сказать, что вам больше неинтересна судьба Дворца Весны и ваших подданных? Всё, что было сделано, напрасно, да? А как же отец Тиссы, который томится в тюрьме во имя вас и вашей победы?!
Но Веста молчала. Не отрицала очевидное. И не оправдывалась.
— Вы эгоистка! — не сдержалась Мари, качая головой. — Истинная Принцесса. А я ведь восхищалась вами когда-то! Вы много лет были моим идеалом. Маленькая дурочка! Вы такая же, как все! Создаете видимость заботы о других, а сами думаете только о себе!
— Не кричи на меня, пожалуйста, это не поможет делу, — Веста говорила спокойно. Без упреков. И тем более, угроз. — Однажды ты поймешь, что так было нужно. А теперь ступай к Саттерам. Собери вещи. Завтра утром вернешься домой.
Жар, ещё секунду назад пылавший на щеках, схлынул. По телу прошла судорога.
— Домой? — переспросила Мари очень тихо и нервно расхохоталась. — Простите, Ваше Высочество, вы сейчас говорите о Зимнем Дворце в целом или о сиротском приюте в частности? Что именно я должна считать домом?
— О, я и забыла, как сильно ты не любишь своё Время Года, девочка.
Сарказма в голосе Принцессы не было. Лишь констатация факта.
— Пожалуйста! — взмолилась Ситэрра, почти готовая кинуться в ноги сиятельной родственнице. — Не отправляйте меня в Замок! Вы ведь можете сделать так, чтобы я осталась здесь. Хотя бы на время! Придумайте новое задание!
— Не могу, увы. Я больше не нуждаюсь в твоих услугах, Мари, — Веста отвернулась к потрескивающему в полумраке камину. — К тому же, как ты собираешься, оставшись во владениях совета, объяснить Фину провал с "особым" поручением?
— Я… я… — девушка растерялась, признавая в душе, что тут Принцесса, действительно, права. Майли взбесится, узнав, что Веста жива и здорова, а шпионка-отравительница продолжает разгуливать по владениям совета.
А потом вспомнилось разочарование на лице Инэя, вечно перекошенная Юта Дейли, кривящая рот паучиха. И, конечно же, милый Трент, который скоро станет нереально далеким.
— Я не вернусь туда! — выпалила стихийница, не замечая, как из глаз брызнули слёзы. — Не вернусь! — и кинулась к двери.
— Мари, стой! — приказала Веста вслед. — Остановись сейчас же!
Но с таким же успехом Её Высочество могла требовать Летнего ливня посреди Зимы. Ситэрра бежала столь быстро, насколько хватало сил. На тайную опушку. К Тренту. К единственному стихийнику на свете, который мог стать её спасением.
Глава 23. Любовь и власть
Трента Мари увидела издалека. Огненные волосы выделялись в сумерках. Будто солнце, тщетно пытающееся осветить злой вечер. Парень стоял посреди тайной опушки, закутавшись в чёрный, не промокающий плащ. В компании бессменного спутника — волка Берта, мокрого, и оттого кажущегося серым. Не в силах ничего объяснять, Мари с громким рёвом кинулась Вилкоэ на шею. Вцепилась пальцами в скользкую ткань, струящуюся по сильным плечам.
— Ненавижу! Ненавижу их всех! — громко и протяжно всхлипывая, вскричала девушка и попыталась уткнуться в мускулистую грудь.
— Кого? — Трент ловко обхватил мокрое лицо широкими ладонями и проникновенно заглянул в заплаканные глаза. — Небо! Что случилось, Мари?
Стихийнице понадобилось с полминуты, чтобы снова заговорить. Горечь и отчаянье разрывали душу.
— Давай убежим, — пробормотала она, захлебываясь рыданиями. — Прямо сегодня. Сейчас!
— Но… — Трент явно не ожидал такого поворота событий. Руки опустились. Васильковые глаза стали огромными, брови взметнулись высоко-высоко.
Не попятился, и на том спасибо!
— Утром меня отправят во Дворец! А я лучше умру, чем снова стану любимой игрушкой Дората! Мне нельзя туда! Нельзя!
