— Нет. Это случилось раньше, когда тени использовали меня.
— Что они сделали?
Маргарита горько усмехнулась.
— Боюсь, на этот вопрос я не смогу ответить. Некоторые вещи лучше не знать.
Теперь засмеялась я. Горько. И громко.
— Как и то, что случилось в забытые два часа?
— Совершенно верно.
— Но Ульрих знает.
— И правильно делает, что молчит. Он знает, что в прошлый раз тебе пришлось не сладко.
Я всплеснула руками. Как же надоели тайны. Но события в замке Ван-се-Росса подождут. Еще несколько минут. До момента, как я спущусь из лунной башни.
— Значит, ты теперь звезда?
— Нет. Но мы с ней единое целое.
— Тени смогут использовать тебя для обряда?
— Нет. Звезда видоизменилась. Ее магия никогда не соединится с тремя остальными артефактами. Тени не получат тела. По крайней мере, этим способом. Но есть другой. Ты. Уезжай из Гвендарлин, Лилит. И не возвращайся. Ты ничего никому не должна.
— Звучит очень храбро, — съязвила я.
— Дело не в храбрости, а в твоей жизни. Тени набрали достаточно сил. В новолуние они ударят. По тебе.
Но я отмахнулась и побежала к двери. В порыве чувств чуть не кувыркнулась с лестницы, как герцогиня Виктория в облике Тиры в декабре.
Ульрих кинулся навстречу. Заботливо усадил на ступеньку.
— Ты в порядке? Что она сказала?
Я посмотрела в зеленые глаза. Насыщенные и родные. Это самый дорогой для меня маг. На всем свете. Один из двух самых дорогих, считая маму. Но это маг, который мне лжет.
— Звезда объединилась с Марго и теперь недосягаема для теней.
— Почему же ты расстроена?
— Из-за тебя. И твоей лжи. Я знаю, ты вспомнил два часа в замке Ван-се-Росса. Не отрицай. Я поняла это пару недель назад. Молчала, потому что не хотела ссориться. Но я больше так не могу. Не могу находиться рядом с тем, кто меня обманывает.
Ульрих побелел.
— Лилит, ты не понимаешь…
— Мне не понравилось то, что с нами случилось в той комнате? Я догадалась. Но хочу знать правду. Я имею право ее знать.
Он протестующе покачал головой.
— Ты заблуждаешься.
— Это ты заблуждаешься. Либо рассказываешь о забытых часах, либо между нами всё кончено. Не надейся, это не слова, сказанные на эмоциях. Я не смогу доверять тебе, если промолчишь.
— Я защищаю тебя, Лилит. От себя самой.
— Хватит, — я выставила ладони вперед. — Ничего больше сейчас не говори. Подумай над моим предложением. И сделай выбор.
Он хотел еще что-то сказать, привести доводы, но я ушла, оставив на лестнице мокрый плащ. Шагала в сторону сектора темных, ничего не чувствуя. Ничего. Абсолютно. Все эмоции исчезли. Хотелось лишь одного: последовать совету Маргариты и удрать из Гвендарлин. Но я знала, что никогда этого не сделаю.
Глава 22. Вспомнить всё
Мы неделю не разговаривали с Ульрихом. Точнее, я не разговаривала с Ульрихом. Он пытался объясниться, постоянно маячил по близости, в столовой устраивался рядом, но я была непреклонна. В первый день за завтраком попыталась пересесть, но Рашель пресекла «бегство». Зашептала на ухо:
— Не смей. Парень-староста — отличная защита от вредительских выходок. Как только народ узнает, что вы поссорились, жди неприятностей.
Соседка говорила дело, и я смирилась. Но, по-прежнему, играла в молчанку. А что? Я всё сказала возле лунной башни. Полуведьмак отлично знал способ помириться. Не моя проблема, что не желал им воспользоваться и искал обходные пути. Правда, не моя проблема. Я почти не тосковала. Расстраиваться и грустить не позволяла подготовка к экзаменам. Не до любовных страданий, когда в буквальном смысле засыпаешь с учебником в обнимку.
Лишь по утрам (я по привычке просыпалась раньше других, хотя больше и не посещала тренировки с Эмилио), накатывала печаль. Опутывала сердце липкой паутинкой, в глазах скапливалась предательская влага. В эти ранние часы я была близка к тому, чтобы пойти на попятную и помириться с Ульрихом, наплевав на потерянные два часа. Но потом характер брал своё, я умывалась и шла на завтрак — игнорировать полуведьмака. Потому что знала: пока он не расскажет правду о том злосчастном вечере, я не успокоюсь. Эта тайна всегда будет стоять между нами, все увеличивая пропасть.
— Ты не понимаешь главного, Лилит, — сказал Ульрих за обедом на восьмой день. — Тебе кажется, что ложь — зло. Это не так. Настоящая катастрофа — правда о тех двух часах. Ты никогда не простишь мне, что я раскрыл ее и разрушил твою жизнь.
— Она не может быть хуже того, что со мной уже случилось: огненного шторма, предательства друзей, магии, годами маскировавшей под полуцвета.
— Она хуже. Поверь.
Но я не верила. Усмехнулась и отвернулась. Зачем Ульрих все усложняет? Не кожу же с нас сдирали живьем в той комнате. Мы вышли из замка Ван-се-Росса целые и невредимые. Ни один волосок на белокуром парике не примялся. А эмоциональная боль… Мне в жизни наносили столько обид, не сосчитать. Одной больше, одной меньше.
— Хорошо, — неожиданно сдался полуведьмак. — Встретимся в главной гостиной после практики. Уйдем в стену, и я всё тебе покажу. Совершу ошибку. Но, похоже, с твоим ослиным упрямством по-другому не получится.
— Покажешь? — переспросила я, подумав, что он оговорился.
— Ага. Есть способ сделать так, чтобы ты увидела всё своими глазами. Точнее, пережила всё заново. Каждую секунду. Но тебе не понравится опыт.
Я вспылила.
— Можешь повторить это в тысячный раз. Я не передумаю.
На нас с любопытством уставились десятки глаз. Смотреть на чужую ругань гораздо интереснее, чем заниматься своими делами.
Ульрих поднялся из-за стола и показал на большие часы над входом.
— Никто не торопится на практические занятия? — спросил он народ тоном старосты.
Все мигом потупили взгляды и принялись торопливо доедать обед.
…На практику я ходила в особую группу, где собирались ученики с редкими способностями. Маги, вроде водников, огневиков или левитаторов, занимались большими компаниями. Ульриху с его цветочный даром и мнимым даром рикошета полагалось работать с нами, но его родовую способность эксплуатировал мэтр Шаадей: полуведьмак вместо занятий в зале ухаживал за цветами и растениями в Гвендарлин. Рашель приходила к нам дважды в неделю: тренировать управление неодушевленными предметами. Остальные дни проводила время с левитаторами.
На первых занятиях я, как и полагалось, пыталась тренировать врожденную магию, то есть, проникать в тело Урсула. Но ничего не выходило. То ли я плохо старалась, то ли кот отказывался впускать мое сознание. Тогда я преступила к работе со вспомогательной магией. Пользы гораздо больше, чем сидеть в углу и медитировать, представляя синего паразита. А в последние дни я вспомнила уроки отца Агнии и старалась вызвать пламя, как в сражении с волками Тео. Успехов пока не добилась. Но не сдавалась.
