— Фабрисио Монти, — машинально говорю я, вспомнив находку в столе бывшего инквизитора.
— Да, Фаб. Он так его называл, — кивает Америго. — За несколько дней до его смерти мы сильно повздорили. Он был уверен, что я украл его последнюю разработку, чтобы прославиться за его счет. Не знаю, как ему такое в голову могло прийти, но факт остается фактом. Сразу скажу — я ничего у него не брал. Но мы, конечно, пожелали друг другу очень много хорошего. И мне жаль, что он погиб в обиде на меня. Я любил его.
— Кем для него была Антонелла? — вспомнив миниатюрную брюнетку, спрашиваю я.
— Музой, вдохновением. Он обожествлял ее, носил на руках. Может быть благодаря ей, он за последние пятьдесят лет создал столько, сколько другие делают за пять веков. Она смотрела на него, как на Бога. Сам знаешь, как это важно, когда женщина, которую ты любишь, в тебя верит, — горячо говорит Америго.
— А каике отношения с Антонеллой у тебя? — спрашиваю я.
— Не такие, как ей хотелось бы. Она пыталась добиться моего внимания, но это было давно. Тогда я был с Лив и это было невозможно. Потом появился Конрад.
— А теперь она с моим сыном, — с досадой говорю я.
— Не расстраивайся, это ненадолго, — заверяет меня Америго. — Антонелла легкомысленна и вечно в кого-то влюбляется. Пройдет пара недель, и она найдет другой объект страсти.
— Хм… А мог такой «объект» прикончить Конрада из ревности? Ведь как я понял, у него с Антонеллой была платоническая связь? Но безумно влюбленным подобное не очевидно, — говорю я. Америго пожимает плечами и опускается в кресло.
— Я уже спрашивал ее об этом. Она божится, что на тот период у нее никого не было. Да и я не замечал за ней ничего такого, — говорит он. Достает телефон и проверяет, нет ли пропущенных вызов. Вздыхает, убирает обратно. По лестнице, тяжело дыша сбегает Айлин. Щеки красные, глаза блестят.
— Я нашла их! — взбудоражено сообщает она, подбегая к моему брату и протягиваю ему карту города, на котором красной точкой отмечено одно место. — Точнее, одного. Он очень плох, но еще жив. От второго нет сигнала. Поторопитесь.
Она еще не успевает договорить, как Америго срывается с места и выбегает из дома.
Место, где Айлин находит друзей Америго, оказывается овощной базой, принадлежащей Андреа Бруни. Вооружившись, мы отправляемся туда. До рассвета осталось всего пару часов. На этот раз машину веду я. Едем молча. Брат не в себе и с трудом скрывает это. Он сосредоточено смотрит в окно, за которым сперва мелькают огни городских фонарей, а потом деревья пригородного леса. В плане дружбы и отношений Америго всегда был практичным. Он никогда не связывался со смертными, даже если они казались ему интересными собеседниками и сердечность была взаимной. В личной жизни он придерживался таких же правил — никаких обычных девушек, только вампирши. На это фоне дружба с Яном и Тадеушем выглядит как-то неправильно. Что пошло не так? И почему он не посчитал нужным обратить их, если уж у них столько общих интересов?
Тихо вырубаю первого охранника. Америго не намерен действовать со вторым столь же аккуратно. Подчинив себе мужчину, он прижимает его спиной к воротам и, приставив нож к горлу, начинает допрос.
— Где похищенные люди? — требовательно спрашивает он и лезвие разрезает кожу. От запаха крови сводит желудок.
— Я… не знаю, — хрипит перепуганный парень.
— Уверен? Ты точно уверен? — психует Америго и с размаху бьет его кулаком по лицу. — А теперь? Память не освежилась?
— Не знаю…Ничего… — разбитыми губами шепчет тот.
— Оставь его, — вмешиваюсь я. — Он реально не в курсе.
— Да я по глазам вижу, что он врет! — поднимая его за горло над землей, негодует Америго.
— Забери у него ключи и пойдем. Не будем привлекать к себе внимание.
Но мои слова на него не действуют. Прежде, чем мне удается оттащить его от дрожащего от ужаса охранника, он отрезает ему ухо.
— Совсем сдурел? — ору я, и чтобы привести его в чувство, отвешиваю ему хорошую оплеуху. Пока Америго поднимается на ноги и вправляет на место выбитую челюсть, забираю у раненного ключи, даю ему свою кровь и открываю ворота. Достаю карту, нахожу точку, по которой мы определили местоположение братьев. Она поблекла, стала едва заметной. Что-то подсказывает мне, что мы опоздали.
— Больше так не делай, — сквозь зубы выговаривает мне Америго, в голосе слышится злость и обида.
— Не веди себя как истеричка и мои руки будут в карманах, — отвечаю я.
Он сердито выхватывает у меня карту из рук. Бросает взгляд на точку и быстрым шагом, в следующую секунду переходящем в бег, направляется к темнеющему впереди зданию. Следую за ним. Не хочу, чтобы он натворил глупостей, от которых будут новые неприятности.
Америго открывает дверь и врывается в помещение. К нам выбегает коренастый вампир с клеймом на лбу. Он не успевает среагировать — Америго хватает его за ворот рубашки и приподнимает над полом.
— Где они? — сурово спрашивает брат и я понимаю, что его терпение закончилось и резни не избежать.
— Кто? — вампир непонимающе смотрит на Америго, пытаясь освободиться.
— Похищенные мужчины. Ты ведь в курсе, присматриваешь за ними, — глядя ему в глаза, говорит Америго. — Я чувствую на тебе запах их крови. А ты знаешь, что у меня с собой есть кол? И у меня очень плохое настроение…
— Понял, понял… — извиваясь, бормочет отверженный. — Они в подвале.
— Веди, — опуская его на ноги, требует Америго. Он напряжен и сдержан. Разительная перемена всего за несколько секунд.
— Только не убивайте меня, ладно? — часто оборачиваясь, тараторит вампир. — Я существо подневольное, что мне сказали, то и сделал…
— Заткнись, ушлепок, — обрывает его Америго и с силой толкает в спину. Тот с трудом удерживается на ногах.
Спускаемся вниз по лестнице, минуем узкий коридор. Запах крови становится с каждым шагом все сильнее. Бросаю взгляд на брата. Его лицо непроницаемо. Он вытаскивает из бокового кармана пальто кол и подойдя к отверженному одной рукой обхватывает его за шею, другой приставляет свое опасное оружие к его грудной клетке. Там, где сердце.
— Без фокусов, — предупреждает Америго. Тот кивает. Открывает железную дверь, они входят первыми. Я, оглядываясь по сторонам — следом. В подсобном помещении полумрак. И это хорошо, потому что при ярком свете залитый кровью пол, изуродованные тела Яна и Тадеуша выглядели бы еще более зловеще. Поскальзываюсь и носок ботинка упирается во что-то, похожее на кишки. Америго медленно опускает руку с колом, глядя на убитых друзей. Он тяжело сглатывает, шумно дышит. Склоняется над Яном, который еще бьется в агонии.
— Кто?! — глухо спрашивает он отверженного, который испуганно пятится к двери. — Кто отдал приказ это сделать?!
— Не могу тебе этого сказать, — лепечет отверженный. — Меня же за это на ленточки порежут…
