— Лиз, — прохрипела я, поднимая глаза на девушку, — Заполни, пожалуйста, всё необходимое, а я пойду отмою руки.
Лиза взглянула на мои ладошки, и её глаза стали заметно больше.
— Да, конечно. Я справлюсь, — она погладила меня по плечу и слегка улыбнулась.
Зайдя в туалет, я тут же подошла к раковине и включила воду. Ручьями, кровь любимого человека стекала с моих рук, растворяясь в воде. Она смывалась плохо и медленно. Наверняка руки Антона в той же крови. Какой же подонок! Ком в моём горле стал настолько велик, что я уже не могла дышать. Напару с ним, меня начали душить слезы. Не сумев с ними справиться, я просто оперлась уже чистыми руками о раковину и начала рыдать. Я захлебывалась в собственных слезах сильнее и сильнее. “Господи, пусть с ним всё будет хорошо”: молилась я про себя.
Спустя некоторое время я поняла, что меня уже долго нет и пора возвращаться. Умыв еще раз руки и лицо, чтобы хоть немного прийти в себя, я вернулась к Лизе.
— Алис, ты как? — девушка взволнованно смотрела на меня, а мои красные глаза выдавали меня с потрохами.
— Нормально, — слегка улыбнулась я, — Ничего не слышно? Врач не подходил к тебе?
В ответ Лиза лишь отрицательно помотала головой.
— Девушки! — к нам подошел тот самый врач, который увез Егора. — Вы заполнили бумаги?
Мы тут же вскочили с места.
— Да! Доктор, он пришел в себя? — я, буквально, налетела на мужчину. Тот, молча, просматривал заполненные Лизой бумаги.
— Егор Викторович значит. Да, он пришел в себя, можете зайти к нему.
Когда мы вошли в палату, Егор сидел на кушетке, потирая виски, а молодая медсестра что-то делала с его головой.
— Егор! — воскликнула Лиза, забегая вперед меня, а я замерла в проходе. Я смотрела на любимого и думала, что вот-вот упаду. На его лице было множество ссадин, которых нельзя было рассмотреть в темноте. Егор взял сестру за руку, успокаивая, затем взглянул на меня. Он смотрел и ждал моей реакции. В его глазах читалось волнение и некая вина. Он будто на ментальном уровне уже просил прощения за то, что нам пришлось пережить. Я начала делать медленные шаги в его сторону, а он не отрывался от моих глаз. Подойдя ближе, я увидела, что девушка наклеила огромный, квадратный пластырь на затылок моего любимого. По моим щекам снова потекли предательские слезы. Я не могла себя больше сдерживать. Мне хотелось кричать на него за то, что он такой упрямый, и хотелось страстно целовать, потому что я еще больше убедилась в том, что безнадежно влюблена в этого мужчину.
— Ты хоть представляешь, как ты нас напугал? — тихо спросила я, сев рядом с ним. Бегая глазами по моему лицу, Егор начал вытирать слезы, которые продолжали катиться по щекам.
— Успокойся, — он сказал это тихо, чтобы слышала только я. Егор внимательно смотрел в мои глаза, о чем-то размышляя.
— Вы обе, успокойтесь, — он перевел взгляд на сестру, которая сидела и гладила его по ноге. — Все нормально. Жить буду.
— Жить то вы точно будете, — нас перебил доктор. — Но с легким сотрясением. Потеря сознания, обычно сопровождает серьезное сотрясение мозга, но вам крупно повезло. Длительная потеря сознание вызвана сильной переутомленностью. Организм просто отключился, чтобы восстановиться. Судя по вашим симптомам, вы легко отделались. Но, недельный постельный режим необходим сто процентов. И полный покой. Нельзя так насиловать организм.
Я смотрела на Егора, а тот на меня, поглаживая большим пальцем мою щеку.
— Мы можем забрать его домой? — я обратилась к доктору, который стоял позади меня.
— Только при условии, что он будет соблюдать постельный режим.
— Будет.
— И только под вашу собственную ответственность. Вам придется подписать бумаги о том, что вы отказались от стационара, — я слушала доктора, а Егорм осматривал меня с ног до головы, хмуря брови. Штаны и толстовка от моего спортивного костюма были измазаны кровью.
— Ты вся в крови, — прошептал Егор и убрал волосы с моего лица, заправив их по привычке за ухо.
— Это не моя кровь, — вздохнула я и пошла за доктором, чтобы уточнить у него, какие процедуры необходимы.
Спустя некоторое время, нас всё же отпустили домой. Мы с Егором устроились на заднем сиденье, а Лиза села за руль.
— Сильно болит?
Я крепко обнимала любимого, пока тот неустанно прижимал меня к себе, всё время поглаживая мои руки.
— Не сильно. Не волнуйся. До свадьбы заживет, — он ехидно улыбнулся мне, а я закачала головой. За что я люблю этого человека, так это за то, что он улыбается, даже когда ему больно и плохо. Это невероятно сильный человек и рядом с ним хотелось быть такой же.
— Расскажешь, что произошло? — осторожно спросила я. Егор тяжело вздохнул и провел пальцем по моим губам.
— Давай завтра? Я очень устал.
— Придется объясняться с родителями, — это был голос Лизы. Она периодически посматривала на нас в зеркало заднего вида.
— И не только с родителями, — я тоже вздохнула, подумав о начальстве Егора. Да и Олег не заставит ждать своей реакции.
— Они с ума сойдут, когда увидят тебя, Егор. Чем ты думал, когда поехал туда один?
— Лиз, не начинай, пожалуйста. Давай, все морали потом?
Лиза тяжело вздохнула и что-то пробубнила себе под нос. Я её прекрасно понимаю. Я тоже хотела многое сказать своему мужчине, но решила это оставить на потом. Сейчас я хотела подарить ему всю ласку и тепло и заботу, хотела залечить все его раны.
Было уже очень поздно, когда мы наконец-то вернулись домой. Лиза еще раз обняла брата, затем меня, и отправилась отдыхать.
— Тебе нужно принять душ, но только аккуратно. Голову мочить нельзя, — я снимала с Егора одежду, давая инструкцию. Тот лишь улыбался и ухмылялся, наблюдая за мной.
— Чего ты улыбаешься? — я расстегнула ремень на его джинсах и взглянула в голубые глаза. Они были наполнены любовью и желанием, несмотря на то, что произошло сегодня.
— Тебе придется меня помыть, — прохрипел он, — Боюсь, я сам не справлюсь, — он продолжал улыбаться, вызвав и на моём лице улыбку. Егор не изменял себе, даже в таких ситуациях.
— Ох Орлов, ты неисправим. Пойдем, — покачав головой, я взяла любимого за руку и повела в душ. Тем более, что мне тоже не мешало помыться.
Пока вода водопадами стекала по нашим телам, я аккуратно водила мочалкой по груди Егора, боясь сделать больно. Его бока и живот были в синяках, как у меня когда-то.
— Мне не больно, не бойся, — он пристально смотрел на меня, пожирая голубыми глазами. Даже с ссадинами на лице и теле, он был неотразим. Мои глаза же снова налились слезами.
— Малыш, перестань, — Егор взял меня за талию и прижал к себе. — Не нужно плакать.
