Поняла, что меня начинает трясти от всего этого.
Сейчас? Да? Нет?
— Я, наверно, веду себя как идиот, — сказал он, — но просто боюсь за тебя. И что сделаю только хуже.
— У тебя большой опыт?
— Да. Такого опыта не пожелаешь никому.
Опыт, когда не можешь любить, потому что смерть стоит совсем рядом. И не можешь не думать об этом.
— Есть только здесь и сейчас… — шепнула я.
Не важно, что будет потом.
Я хотела сказать еще, но не вышло. Просто взяла и уткнулась носом в его плечо… просто потому, что он был рядом, потому, что обнимал меня. Уткнуться и зажмуриться. Просто потому, что мне так хотелось во что-то уткнуться.
Я чувствовала, как он выдохнул, как его пальцы коснулись моих волос… так бережно. И коснулся губами… сначала тоже — волос на макушке, потом виска. У него такие теплые губы… это просто сводит с ума. И он тихо дышит мне в ухо… щекотно… И так безумно хорошо в его руках. Он защитит меня, что бы не случилось… сейчас невозможно думать о плохом.
Я подняла на него глаза.
И он поцеловал меня. Сначала осторожно, словно пробуя, неуверенно, потом… потом так горячо, что закружилась голова. Я еще успела подумать: «блин, я же не умею целоваться, вдруг я все делаю не так?» Но как-то разом стало не важно. Я понимала только, что мне сейчас хорошо, ему хорошо… И даже сама не понимала, что делала. Обнимала его, мои руки гладили его спину… какой же он огромный, в конце концов, хотелось прижаться к нему еще теснее, но если прижаться, то не дотянуться губами.
Тогда он взял и подхватил меня на руки, и я, так естественно, обхватила ногами…
Правильно, не правильно — я уже не могла думать. Пальцами по его спине, шее, зарывшись в его волосах.
Он оторвался только на мгновение, чтобы посмотреть на меня, улыбнуться мне, широко и невозможно счастливо.
Магия или не магия — какая разница. Только здесь и сейчас.
Мне было хорошо, он мне нужен… весь… я хотела его всего.
Так горячо внутри… и внизу живота… я выгибалась в его руках, едва не постанывая, невозможно терпеть. Пусть магия… Все словно во сне.
А потом его руки оказались под моей кофточкой, на коже… его пальцы такие сильные и нежные… И вот тут я застонала по-настоящему. Я тоже хотела дотронуться до него, но подлезть, вытянуть его футболку не получалось, мешали мои же ноги, которыми я обхватила его… Он чуть насмешливо фыркнул, шагнул в сторону, усадив меня на кухонную столешницу. Быстро стянул свою футболку и бросил на пол… «Ты тоже», — шепнул довольно. Снял с меня… и я прижалась к нему, кожей к коже, губами к его плечу, к его шее, вдыхая его запах. Я даже смущаться не могла, хотя, наверно, должна была, я первый раз вот так с мужчиной… Но было лишь непередаваемое чувство, что все правильно, все так, как должно быть. Он мой.
Его пальцы гладили мой живот… потом чуть назад, на спину, расстегивая застежку бюстгальтера… нет, я все же волнуюсь чуть-чуть. Но так хорошо… Он прижимается ко мне, вжимается, разводя мои ноги, и я прижимаюсь к нему в ответ…
И тут у него звонит телефон. Долго…
Ник еще целует меня, но замирает, ожидая, когда закончит… и еще немного.
Замолкает… И Ник почти снова тянется ко мне, когда телефон начинает звонить снова.
— Телефон, — шепотом говорю я, и это болью отдается в сердце. Нужно отпустить его.
— Да, — говорит он. — Прости. Я сейчас.
Отпускает. Делает шаг назад… Хочется кинуться за ним, обнять и не отпускать. Мне так не хватает его тепла… нестерпимо.
Ник берет телефон… «Да. Слушаю вас. Да…» У него меняется и каменеет лицо. Он отворачивается, уходит в сторону… еще слушает что-то. «Да, я сейчас подъеду».
Еще с минуту, наверно, стоит молча. Я вижу его спину, чуть опущенные, напряженные плечи. Ему нужно немного времени.
— Что-то случилось? Ник?
Он поворачивается, смотрит на меня.
— Из больницы звонили, — говорит тихо. — Йоазеф умер. Мне нужно подъехать… у него здесь нет никаких родственников. Я скоро вернусь, хорошо?
23. Ночь
Картошка на полу.
Ник дернулся было собрать, но я не дала.
Иди, — сказала ему, — тебе сейчас нужно ехать… Я все уберу, не переживай, ничего страшного. Лучше возвращайся скорее.
Да, я осталась, а он уехал. Это не долго… И там я, конечно, ничем уже не смогу помочь. Я лучше тут. Я устала.
Одна.
Проводила его, закрыла за ним дверь.
Это было так странно…
Я уж точно не стану никуда убегать, после всего… После того, как он сам пытался отправить меня домой.
Но непривычно. Пусто. В чужой квартире, в чужом мире.
Я убрала картошку с пола. Помыла сковородку, помыла пол. Плиту… Впрочем, Ник и так убрал после готовки, все чисто.
Села ковырять остывшую рыбу, даже так было вкусно. Вот кто бы мог подумать, что Ник умеет! Где научился, интересно. Дома, мама научила? Интересно, где его мать сейчас? Жива? Пока думала, незаметно доела все. И спаржу тоже. Потом, без зазрения совести съела рыбу с тарелки Ника, он даже не притронулся. Не пропадать же. Вряд ли будет есть, когда вернется… хотя немного стыдно мне все же было. Ничего, утром я пожарю блинчики.
Круг и руны в гостиной на полу. Немного крови рядом. Я не решилась даже подойти, не то, что вытереть все это. Кто знает, все же магия. Пусть Ник сказал, что высохшая кровь теряет силу, но все равно… Пусть завтра он сам.
Походила немного туда-сюда, посмотрела в окно.
Нашла мороженое в морозилке, устроилась на диване смотреть телевизор.
И все равно, невольно вздрагивала от каждого шороха, от каждого звука за окном. Чем позже, чем темнее становилось, тем больше. Мне вдруг подумалось — если кто-то придет сюда? Алекс? Это же его квартира. И что будет тогда?
Что особенного может быть… Но я нервничала.
Час, два прошло… Тут городок совсем маленький, до больницы пешком можно дойти минут за двадцать. Ник на машине… Я понимаю, это не быстро, такие дела… но уже почти ночь… Уже поздно.
Налила и выпила немного вина. Не помогло.
Пожалела, что не поехала с ним. Он не был против, это я решила не мешать.
Ничего. Все хорошо. Он скоро вернется.
Я почти заснула на диване перед телевизором, когда в замке щелкнул ключ.
Почти подпрыгнула. Потому, что за дверью слышны голоса. Продолжение какой-то беседы, что-то о деньгах.
Алекс.
— Да, и забирай ее…
Это он Нику. Второго я почти не слышу, но это Ник, как иначе?
