Да, она понимает. Но что это изменит? Юн даст ей денег? Не стоит… Ей ничего не нужно от него.
Она сама оставила Юна, променяла на другого. Какое право имеет теперь?
— Хочешь, я сам поговорю с ним? — спрашивает Сигваль. Потом хмурится еще больше. — Дана, послушай меня. Я хочу, чтобы ты понимала — я с тобой. Что бы ни случилось, что бы ты ни решила, но ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я рядом. Даже если Юн женится на тебе, ты всегда можешь обратиться за помощью.
— Женится?
Ей кажется, она ослышалась. Поняла не так.
— Я знаю, что ты до сих пор небезразлична ему. Это только ревность, ему сложно… Дана, я не пытаюсь избавиться от тебя. Я… прости, это выглядит не слишком красиво. Я…
Он пытается найти слова. Найти решение. Но это слишком не просто.
Напряженная борьба в его глазах.
Почти страшно.
Невыносимо страшно. До звона в ушах. Что сейчас будет? Он…
Он ведь не опустится до пустых обещаний? Не станет врать ей?
Но то, что он делает…
Сигваль отпускает ее, но сразу берет за руку. И опускается на одно колено перед ней. Он смотрит на нее так, что темнеет в глазах, потому, что невозможно не понять.
— Дана, я люблю тебя, — говорит он спокойно и почти торжественно. — И я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты выйдешь за меня?
Очень уверенно.
— Ты сошел с ума? — Дана не верит. — Ты смеешься надо мной?
— Нет, — просто говорит он. — Игры давно закончились. Я не могу тебя потерять. И отлично понимаю, что предлагаю. Да, просто не будет. Вряд ли отец благосклонно отнесется к этому браку, но мы как-нибудь разберемся. В крайнем случае, у меня есть свои личные средства и свои земли, мы сможем уехать туда. Ты дочь рыцаря, благородного, пусть и не слишком знатного происхождения. Это допустимо. Если бы я не был наследником, в этом вообще не было бы проблем. Но мы решим. Не могу обещать, что ты станешь королевой со мной, но точно могу обещать, быть тебе хорошим мужем. Любить и защищать тебя. Ты согласна?
Это не укладывается у нее в голове. Слишком невероятно.
«Не станешь королевой»? Его лишат права на трон из-за нее? И он готов это принять?
Безумие. Нет. Так не может быть.
— Ты сошел с ума, — говорит она шепотом.
Он улыбается.
— Нет, я отлично понимаю, что предлагаю.
Она качает головой.
Нет! Нельзя верить сейчас. Нельзя соглашаться.
Он поднимается с колен и обнимает ее, привлекает к себе.
— Нет, не надо, — еще пытается она. — Это невозможно. Тебе не позволят. А ребенок… А если он…
— Если будет девочка, — говорит Сигваль, — это вообще не имеет значения. Принцессой больше, принцессой меньше. С мальчиком сложнее, тем более, если это старший сын. Но даже я еще не король. У нас есть время.
— Нет… — она почти плачет. — Я не могу… Если это не твой ребенок?!
— Говори всем, что мой. Даже Юну. Главное — уверено говори. Я подтвержу. У нас у обоих с Юном светлые волосы и светлые глаза, нет ничего такого, что выдало бы однозначно. Юн выше и красивее меня, но для ребенка это не важно. Не бойся.
Нет.
Слезы катятся по щекам, Дана никак не может справиться с этим.
— Я с тобой, — шепотом говорит Сигваль, трется щекой о ее висок. — В любом случае я с тобой. Я люблю тебя. И все, что я сказал, очень серьезно. Просто успокойся сейчас, — целует ее в лоб. — Мы еще поговорим утром. А сейчас просто иди ко мне.
И целует ее в губы.
Он с ней.
— Моя маленькая принцесса.
* * *
Стук в дверь. Ночью. Кто-то колотит в ее дверь.
На мгновение кажется, это пришли за ней. Ей не простят.
— Сигваль! — взволнованный, требовательный женский голос. — Сиг, ты здесь!
Он запер дверь. Он не любит, когда кто-то врывается без приглашения, даже слуги.
Сонно ворочается рядом с ней.
— Дана… — он потягивается. — Я сейчас. Не волнуйся, все хорошо.
Вылезает из кровати, натягивает штаны.
— Сейчас…
Идет открывать.
— Сигваль! — почти истерически.
Только тогда Дана понимает, что там, за дверью — королева. Что-то случилось. Настолько важное и срочное, что она нашла Сигваля даже здесь, у нее.
И Дане точно не стоит вмешиваться.
Сигваль выходит за дверь и о чем-то долго говорит. Его голос почти не слышно, он говорит тихо, спокойно. Слышно только надрывный плач королевы. «Ты должен вмешаться! Должен сказать ему! Посмотри на меня! Ты не можешь…» И что-то еще, дверь прикрыта, слышно плохо.
— Хорошо, — отчетливо говорит Сигваль в конце концов. — Подожди здесь. Сейчас я оденусь.
Возвращается, подходит, целует Дану в лоб.
— Спи, я скоро вернусь. Пойду поговорю с отцом.
Дана вздрагивает, тянется за ним.
— Это пока еще не из-за нас, — говорит Сигваль. — Спи. Просто нужно кое-что решить. Не бойся. Все хорошо.
Он одевается.
И уходит.
Это тот раз, когда король Северин ударил жену. Когда Сигваль пошел разбираться, и разобрался. Убедил, надавил, настоял на своем. Упрямством и силой.
Тогда, наверно, в первый раз Северин осознал, что старший сын может перетянуть на себя всю власть и подчинить все своей воле. И не только Северин понял, но и другие заинтересованные…
И решили не допустить. Есть еще два, более покладистых сына.
Сигвалю тогда повезло. Хотя оправиться от такого удара он не мог еще долго.
У судьбы свой взгляд на справедливость.
Через три дня Даны не стало.
Ее свадьба должна была состояться через неделю. Тайно. В очень узком кругу, небольшом храме на окраине Таллева. Сигваль собирался предъявить это уже как свершившееся, как факт. Чтобы не было пути назад и не было выбора.
Не успел.
В день несостоявшейся свадьбы Сигваль напился до беспамятства, и только благодаря Юну, охранявшему его, принц не упал со стены, не свернул шею на лестнице, и его не зарезали во сне. Пьяный принц, шатающийся по замку — отличная мишень. Повезло дважды. Невероятно повезло.
34. Оливия, одиночество
Он вылезает из кровати, встает, начинает одеваться. И что-то меняется в нем. Словно вместе с одеждой он надевает маску, отдаляется, становится чужим. Нежность и беззаботность утра уходят без следа, остается лишь груз дневных проблем. Словно он сам — совсем другой человек.
