«Ты, и твои мечи».
Тильда ванн Мейген, должно быть, Оливия слышала о ней. Эйдис обещала дать людей.
Сигваль к Оливии спиной, не видит. Леннарт рядом с ним, кто-то еще… Нет, это не любовное воркование, конечно, а небольшой военный совет. Сигваль вернулся и привез войско.
И все же.
Эта Ти так смотрит…
— Сигваль! — Юн не желает ждать.
Он оборачивается.
— Лив!
На Юна даже не смотрит.
И, подскочив на месте, как мальчишка, не раздумывая, он бросается к ней.
За его спиной смешки, и что-то вроде: «удачи!» Ему плевать.
Но где-то в шаге… в полушаге от Оливии замирает. Вопрос в его глазах. Такой отчаянный, что Оливия теряется. Сомнения в ней? В себе? В том, что она примет его после всего? Она бы сама сомневалась, но… Он слышал слухи о ней и Юне? Он верит? Нет? Что?
Мгновение. И он сгребает ее в объятья.
— Пойдем, — говорит тихо, на ухо.
Но его руки обнимают так жадно, что дыхание сбивается и невозможно сделать шаг…
И невозможно сопротивляться. Оливия обнимает его в ответ. Он вернулся. Это главное.
Чувствует, как он немного выдыхает с облегчением, чуть расслабляется, но все равно что-то не так…
Хочется спросить что случилось, но… дело в ней? В нем?
— Ты ведь все знаешь, да? — шепотом говорит он, хочет удостовериться. — Все, что я сделал?
Немного тревожно.
— Все, что собирался? Я слышала… Или что-то еще?
Говорить об этом нет сил. Тем более сейчас.
Он чуть качает головой.
— Все, что собирался. Твоя сестра мертва, — говорит он. — Мария поедет в Биргир, выйдет замуж за Аскеля. Питер поедет с Эйдис в Делар. Почти половина Луржа сгорела в огне…
Оливия невольно дергается в его руках. Он не отпускает. Даже наоборот — прижимает крепче, словно боясь, что отпусти он — и она сбежит окончательно.
— Зачем ты говоришь мне все это? Зачем — сейчас?
— Ты должна знать.
Шепотом.
— Я всегда знала, что так будет. Я ждала тебя.
Чувствует, как он улыбается.
Его губы касаются ее щеки… он находит губами губы. Целует ее.
— Лив…
Горячо и отчаянно, так, что подгибаются ноги. Обнимает. Его пальцы касаются ее шеи, гладят. Он не отпустит больше. И нет сил думать о чем-то еще, невозможно сомневаться.
— Идем, — он подхватывает ее на руки.
Только сейчас, наверно, Оливия понимает, что все смотрят на них. Все эти герцоги, рыцари… все они… и эта Ти тоже смотрит. Кое-то даже пытается комментировать.
Она утыкается Сигвалю в шею. Смотреть на всех них в ответ — немного неловко, что подумают…
Разве принцессе подобает вот так?
Сигвалю все равно.
— Леннарт, размести солдат. Ти, завтра утром все обсудим, собери своих. Отдыхайте. Юн, — он кивает ему, с благодарностью.
Спокойно. Прямо так, с Оливией на руках.
И он тоже, совершенно очевидно, намерен отдохнуть.
Так и тащит ее в палатку. Как добычу. Не отпуская.
— Что ты делаешь? Все смотрят… Отпусти…
— Нет уж, — говорит он. — Я тебя отпущу, а ты возьмешь и передумаешь. Испугаешься, решишь еще, что не можешь быть сейчас со мной, после всего. Что все сложно. Что тебе надо все это пережить.
Не то, чтобы он говорил это серьезно… отчасти… Это почти шутка.
Но в его объятьях Оливия действительно не в силах в чем-то сомневаться.
— А если я потом испугаюсь?
— Не, — уверенно говорит он. — С утра пугаться будет поздно и уже не интересно. Утром я пойду строить стратегические планы, а ты спать. Потом можно будет погулять немного, а то тебя, говорят, тут никуда не выпускали.
— А когда ты будешь спать?
— Я найду время, не волнуйся. А пока собираюсь тебя немного пообнимать.
— Немного? Я тут скучала, между прочим.
— Хм… Много, — довольно говорит он.
В этом есть что-то нереальное. Кажется, что так нельзя и неправильно, но уже ничего не поделать. Жизнь продолжается, не смотря ни на что. И пока Сигвалю все удается — Делар поддерживает его, он получит все, что хотел, даже если придется брать силой. Возьмет.
И тогда они смогут жить спокойно.
И Оливию он сейчас получит тоже, этому невозможно противостоять.
Словно во всем мире только они одни.
Тащит в палатку.
И там, наедине, он принимается раздевать ее. Быстро, пока она не передумала. Все так же, не отпуская, обнимая, касаясь ее постоянно. Раздеваясь сам. Укладывая ее на кровать. Не отпуская… Ни подумать о чем-то постороннем, ни даже вздохнуть — времени нет. Только его горячие руки на ее теле…
Она немного приходит в себя когда уже можно чуть выдохнуть… но все еще вцепившись в его плечи. Он почти лежит на ней, но не всем весом, а немного опираясь на локти, пытаясь восстановить дыхание… Ее ноги чуть дрожат… Кажется, она кричала только что так, что слышал весь лагерь… о, боже…
Он смотрит на нее и улыбается. Так довольно. Сыто. Потом нежно целует. И еще.
— Что бы я без тебя делал? — говорит тихо.
— И что бы ты делал? — лениво спрашивает она, разглядывает его. Дотрагивается ладонью до его щеки, гладит пальцами, и он тянется за ее рукой, словно кот за лаской, даже чуть прикрывает глаза.
Только сейчас, наверно, Оливия видит, как он осунулся за последнее время, какие у него круги под глазами. Надо отдохнуть…
- Не знаю, — говорит он. — Без тебя мне не хватило бы сил…
И хмурится вдруг, словно сболтнул лишнее.
— Прости, Лив.
Оливия понимает.
Сил на все это. То, что он сделал… там… и ее отец…
Но он добился своего. Всего, на что рассчитывал.
— Давай, не будем сейчас об этом, — говорит она тихо. — Потом. Утром.
— Хорошо, — соглашается он. Перекатывается на спину, увлекая Оливию за собой. Теперь она лежит на нем. Тепло и удобно. Его пальцы гладят ее спину. — О чем же тогда? — и так хитро. — Я слышал, ты тут без меня уже завела любовника?
На мгновение пронзает обида и паника. Но нет же, он не серьезно, он смеется над ней.
— Ты… — только и выходит ответить. Она только пихает его в бок. Не сильно, но чтобы он понял — она обиделась за такое. Как он может?!
Он тянется, целует ее в подбородок, куда удается достать. Смеется.
