Она срывает с шеи кулон, показывая его всем. В нем — земля Остайна! Чтобы помнить!
…и голова Тифрида в другой руке.
Эйдис говорит долго. О подлости Тифрида, о его коварных планах, о том, как он развязал войну с Бейоной и сколько людей погибло по его вине! Он едва не распродал Остайн на части, договорившись с соседями! Он предал всех! Он хотел уничтожить нашу землю и наш народ! Его алчность и честолюбие…
Оливия слушает, и понимает, что кружится голова.
Смысл слов проходит мимо.
Пафос, много пафоса. Но сейчас так надо… Обличительные речи.
Потом о Сигвале. Его доблести и отваге. Самоотверженности. Преданности родине. Как он сражался… всем сердцем… и что-то там еще… кто, как не он…
Сигваль стоит чуть сзади, брызги крови на его лице… и Тильда безутешно рыдает у него на груди.
Он оглядывается, словно пытаясь найти кого-то в толпе… но не находит.
Оливия трусливо прячется за чью-то спину.
Хочется броситься к нему на шею, обнять, но там эта Ти… Хочется к нему. Ведь все закончилось?!
Она не может.
Потом говорит Сигваль. Выходит вперед.
Тильды уже нет.
Рядом с ним Аскель Одде и старший Хеттиль… Арлёг из Ллодура… Эдвард Ноэль… поддержка, сторонники…
Чьи-то руки ложатся Оливии на плечи.
— Лив? — тихо спрашивает Юн. — Ты чего? Идем? Нам тоже надо выйти.
Она мотает головой и утыкается ему в плечо. Подгибаются ноги.
56. Оливия, Зал Совета
Едва закончив речи на площади, Сигваль собрал лордов в Зале Совета. Велел им собраться, всем, включая отца. Они и собрались. Решать все важные государственные дела и новый порядок.
Он только наскоро, на ходу, переоделся, умылся и выхлебал полведра воды — в горле пересохло. И за дело.
Где-то так же на ходу, пробегая мимо Оливии, он потрепал ее по плечу, словно ребенка. «Я скоро Лив. Еще чуть-чуть, ладно?»
Оливию на совет не взяли. Куда ей в совет?
И сейчас она все еще сидит в соседнем просторном зале у камина. Хочется пойти отдохнуть, поспать… но нет сил уйти. Она хочет быть рядом.
Тильду не взяли тоже, и Тильда тоже ждет. Что ей нужно?
Она ходит мимо дверей, меряя зал шагами. А за ней, словно привязанный, бегает тот здоровенный рыжий рыцарь, который трубил в рог… Никлас Макален. «Подожди, Ти! Ну, Ти! Ну, хватит! Сколько можно! Да выслушай ты меня…» Что там за история у них — сказать сложно, но дело, явно давнее.
Потом этот Макален устает бегать или принимает какое-то решение для себя. И ненадолго исчезает. Потом появляется с тазиком пирожков в одной руке, и кувшинчиком вина — в другой. «Ти! Я пирожков принес! Поешь немного. Это ты с голоду такая злая!»
Теперь он бегает за ней с тазиком.
В конце концов, Ти сменяет гнев на милость, или просто голод оказывается сильнее, и она берет один пирожок. Потом еще один. И еще. Потом требует у Макалена налить ей вина. Он радостно выдыхает, наливает ей и себе.
Оливия сидит у камина, зябко съежившись, подтянув к себе ноги, как в детстве, обхватив колени руками.
Ти гостеприимно кивает ей, предлагая присоединиться, но Лив отказывается. Не сейчас, она не голодна. На самом деле — просто не с ней. Все эти игры… Не важно. Она не хочет иметь с этой Ти ничего общего. Даже пирожков. Имеет право.
Где-то к обеду появляется Юн.
— А меня выперли оттуда! — радостно объявляет он. — Говорят: щенок, молокосос, куда я вообще лезу? И слишком много ору. Пошел нахер отсюда. Зато теперь можно пожрать!
Он довольно потирает руки.
— Лив, пойдем, обедать? Чего под дверью сидеть? У них там важные дела, они еще не скоро закончат. А у меня уже голова пухнет от их споров. Это у Сигваля голова железная, яйца стальные, ему все нипочем. А я так не могу. А как эти закончат — там еще целая приемная кредиторов, тоже сбежались… Пойдем? Нет? Давай, я сейчас найду кого-нибудь и велю принести сюда? Что ты хочешь? О, Макален! Что там у тебя? Пирожки? Дай один.
Юн был в отличном настроении.
Да. Они победили. Теперь можно спать спокойно. Юн много сделал для победы.
Он свободен… он герцог. Все удалось.
Все закончилось. Остались формальности. Больше ничего не грозит.
И все равно что-то не дает Оливии покоя.
Юн уходит, и скоро возвращается во главе целой процессии слуг, которые тащат стол и кучу еды.
— Макален! Ти! Присоединяйтесь. Лив, давай я налью тебе вина!
— Да вы просто волшебник, сэр Юнас! — у Макалена радостно блестят глаза. — Целый пир!
— Я теперь на законных правах «Ваша Светлость»! Указ подписан, печать короля… Могу я отпраздновать?
Довольный.
Хочется ляпнуть: «ты же хотел отказаться?» Но Оливия сдерживается.
Да что там… по дороге сюда, пока садились на лошадей, пока шли, Юн пару раз успел приобнять Эйдис за попу, явно с далеко идущими намерениями. И Эйдис что-то шепнула ему на ухо. Многообещающе так. Она его первая любовь? Они же приехали вместе…
Какое Оливии дело до этого? Да никакого. Ей самой Юн точно не нужен. Ей обидно за Сигваля, которому далось так нелегко…
Юн сует ей вина.
— Давай. Немного. За нашу победу!
— За победу! — радостно подхватывает Макален.
Она пьет немного вина, и сразу отдает в голову.
— Куропаток, Лив? Смотри, какие румяные!
Что-то не дает Оливии покоя.
Куропаток? Она пробует немного. Ну, глупо, в самом деле, отказываться. Она ничего не ела со вчерашнего дня, да и то… Поковыряла, не чувствуя вкуса.
Ти нервничала — вот в чем дело. Что-то не так. Ти дергалась от каждого звука и оборачивалась на дверь. Но причем здесь…
Когда дверь распахивается и яростно хлопает, Ти едва не подскакивает на месте. Хальдор. Младший брат Сигваля. Страшно злой, он бурчит что-то под нос и уходит прочь.
— А Хальдора, кстати, лишили права наследования, — говорит Юн. — Ему и так, конечно, ничего не светило. Но Теперь — окончательно. Если вдруг что, то после Сигваля сейчас следующий Бранд. Пока Оливия, конечно, не родит сына.
Ти напрягается.
Она смотрит на Оливию, на Юна… поджимает губы.
— Тильда, что-то не так? — решается Оливия. Ей не хочется разговаривать с ней, но сейчас… Если это важно?
Ти качает головой.
— Все хорошо, — неуверенно говорит она. — Я просто очень устала. Нас чуть не убили сегодня, и я… Простите, ваше высочество. Все хорошо.
