— Нет, — говорит Юн. — А разве он не с тобой?
Хочется расплакаться.
— Да он напился и дрыхнет где-нибудь! — голос Эйдис из глубины комнаты. — Не переживай!
Да, скорее всего, так и есть.
Оливия ходит по замку как привидение.
Нет, никто толком не видел его, никто не знает.
Зачем она делает это? Над ней все смеются уже… Куда ему деться? Он отдохнет, выспится и придет. Он же не ребенок, взрослый мужик, что с ним может случиться?
Внизу, в галерее, ее догоняет Ти. Тоже слегка помятая и растрепанная…
— Выше высочество! Вы ищете Сигваля?
В первое мгновение екает сердце, но за спиной Ти, чуть в отдалении, стоит Макален, в одном сапоге, криво застегнутой рубашке и с камзолом подмышкой.
— Да, — говорит Оливия. — Вы не видели его?
Ти отчаянно кусает губы.
— Нет, я не видела. Но я… Простите, ваше высочество, но очень переживаю за него. Сигваль просил не говорить никому, но я… — кусает губы, но они все равно дрожат.
— Что случилось?
— Сигваль сказал, что это ерунда, блеф, что ничего опасного нет… и это… сода… и… — Ти всхлипывает, собирается с силами. — Простите. Сейчас… Там, в башне еще, Тифрид заставил Сигваля выпить яд. Нет, он сказал, что это яд, что он действует медленно, и только к вечеру… Либо Сигваль выпьет, либо меня убьют. Подстраховаться. Чтобы уж наверняка, — у Ти огромные глаза и в них — ужас. — Сигваль выпил. Он сказал потом, что это не яд, просто сода, что знал заранее… но… Его нигде нет!
Паника сжимается в животе. До боли. Ноги немеют.
— Вы знали, — сухо говорит Оливия, и даже сама не узнает свой голос.
— Да. Простите! — Ти плачет. — Он велел никому не говорить!
— Я поняла, спасибо, — говорит Оливия.
Подходит Макален, обнимает Тильду, и она рыдает у него на груди.
А у Оливии нет никого, чтобы так порыдать. Совсем никого.
Ти еще раз, с начала, пытается все объяснить. Да, Оливия понимает…
Она идет, почти бесцельно… не видя куда…
Где-то за поворотом, за дверью, оставшись одна — садится на пол. Прижимается лбом к стене.
Что ей делать?
* * *
Неприметная дверь за выступом башни, полускрытая желтеющим кустом шиповника. И по лестнице наверх…
Как Оливия нашла это место — не возможно сказать. Скоро рассвет. Она бегала всю ночь. Не чувствуя ног, не чувствуя ничего. Главное — найти.
Сердце подсказало?
Она помнит, он говорил что-то такое… сестра любила играть. Тихое место, где можно побыть в одиночестве.
Одиночество…
По лестнице наверх.
Он сидит на ступенях, на самом верху, привалившись к стене.
Спит?
Вот сейчас… ведь просто спит же?! Не может же быть…
На мгновение кажется — она сама сейчас умрет, упадет тут же, рядом, сердце остановится. У нее больше нет сил. Ноги не слушаются. В глазах все плывет.
— Сигваль! — Оливия бросается к нему, трясет за плечи. Отчаянно. Вся в слезах.
В первое мгновение кажется — он совсем холодный, и…
Он морщится, зажмуривается, вздрагивает в ее руках.
Открывает глаза.
— Лив? — говорит тихо, немного хрипло. — Что ты здесь… Лив? Я уснул, да?
Она обнимает его крепко-крепко, обхватывает. Ее просто трясет.
— Лив, ну что ты? — он обнимает в ответ, гладит ее по спине, усаживает к себе на колени. Кажется, не сразу понимает, что произошло.
— Ты живой! — всхлипывает она.
— Да все нормально, — он вздыхает, обнимает ее и в его объятьях так хорошо и тепло. — Я напугал тебя, да?
Она кивает, уткнувшись носом ему в шею.
— Я думал… — говорит Сигваль. — Ну, не знаю, о чем я думал. Прости. Просто нервы сдали. Это Ти сказала тебе, да? Все хорошо. Ну, что ты? Я же говорил ей, что все это ерунда, ничего нет…
— Зачем ты здесь?
— Да просто… нервы сдали, — говорит он, виновато. — Испугался. Я когда с Гверо все решил, вышел, и что-то так в глазах начало темнеть и в животе скрутило… ну, Лив… — он вздыхает, трется носом о ее щеку. — Все хорошо. Если бы что-то было, я бы давно помер, — он фыркает. — Прости. А так вот выспался немного и лучше стало. Просто от недосыпа и всего этого…
Оливия чуть отстраняется, смотрит на него. Это почти невозможно осознать.
— Ты что, пришел сюда, чтобы тихо помереть в одиночестве?
Он морщится, потом улыбается, чуть неуверенно.
— Ну, я просто представил, как грохнусь где-то там, посреди всего этого пира в судорогах…
Невозможно…
— Ты идиот!
А если бы там действительно был яд? Поздно что-то делать? Но спрятаться здесь…
Ненормальный! Чертов придурок! Разве можно так?!
— Да, — уже совсем честно и весело улыбается он. — Так и есть. Да я был уверен, что все в порядке. Потом как-то не до того… надо было бы с Олафом поговорить… а потом… Лив, ты простишь меня?
Это где-то за гранью.
Но глядя в его глаза невозможно злиться.
Она плачет, долго, он успокаивает ее.
Вот и все.
Все хорошо.
Она нашла его и все закончилось.
Все будет хорошо.
— Лив… — он целует ее. — Как ты нашла меня?
Боже ты мой…
Такой довольный.
— Не знаю, — говори она. — Случайно.
— Я чуть не умер, а ты пришла и меня спасла. Как в сказке, — он говорит это так искренне, словно она действительно спасла его от смерти. Счастливо, с благодарностью, чуть ли не до слез.
Он был совсем один, а она нашла.
Просто сердце сжимается.
— Придурок! Ты еще и напился тут?
— Нет, пока не успел. Слушай, а скоро утро?
— Да, — говорит она. — Я искала тебя всю ночь. И знаешь что, мне просто необходимо расслабиться. Погладь мне спинку.
— Только спинку? — хитро интересуется он, гладит ее ногу под платьем.
— Для начала. Погладь немного, я успокоюсь и мы пойдем. Здесь холодно, Сиг. Пойдем в спальню.
Потом она ведет его за собой, держа за руку. Словно боясь потерять снова. Через сад, в замок, по всем коридорам. Уже почти все спят. И только они вдвоем…
Его рука в ее руке — большая и крепкая, немного жесткая. Ее Сигваль. Она нашла и больше не позволит ему сбежать.
