Узнаю, что Алина Бойко во всем созналась полиции. Ее избил муж. Я надеюсь, его отправят за решетку за подобное.
Четверть часа сижу в машине. Смотрю на пока ещё непритязательное здание где располагается помещение будущего ресторана. Магницкий уехал ещё до моего приезда. А Лейла не спешит уезжать.
Темнеет быстро, октябрь уже на дворе. И вот я вижу мою девочку. Она идёт, пожимает руку спутнику, которого ожидает такси, и направляется к парковке. Она там оставила машину? Какой смысл? Да, когда-то этот паркинг считался одним из лучших, но сменился собственник и позволил ему медленно прийти в упадок. Там даже персонала нет! Электронные терминалы и якобы камеры, происходящее на которых никто уже не отслеживает…
Тревога охватывает меня довольно скоро. Я теряю десять минут, размышляя, как лучше поступить: перекрыть выезд и тем самым вынудит ее выслушать, или поехать за ней и там поговорить.
Пока я размышляю, идёт время. И вот я понимаю, что она очень долго не выезжает. Этого достаточно. Топлю педаль газа в пол и на опасной скорости въезжаю на парковку. Как раз в тот миг, когда…
Я едва не сбиваю с ног Бойко. И все, трындец. Тревогу вытесняет ярость. Я вижу издалека авто Лейлы, благо других мало, и ее саму в окружении двоих громил. Один из них резко наклоняет ее и бьёт лицом о капот, пока второй пытается… чтоб я сдох, расстегнуть штаны?
Едва поставив на ручник машину, выскакиваю и в два шага подбегаю к ним. Бью того, кто ее держит. Он вскидывает руку с ножом и режет мне руку. Неглубоко, и я под адреналином ничего не чувствую. Выбиваю нож и толкаю. Мразь изрядно пьяна, поэтому падает быстро.
Бью второго. Снова. Я убью его нахрен. От души ударяю ногой по гениталиям. Точно б убил, но слабый стон Леи не даёт это сделать.
Она едва сидит на земле. На виске почти возле глаза кровавая ссадина. Кровь капает вниз, на лак и бетон.
Я успел. Держу ее на руках, качая как дитя. И когда она теряет сознание, кричу от страха, словно зверь утративший пару. Стучу по кнопкам. Звоню в полицию и скорую. Представляюсь — это заставить их приехать быстрее.
— Не засыпай, моя любимая… — снимаю капли крови на месте удара губами, чувствуя, как слезы бегут по щекам. — Я никому тебя на отдам. Ты все для меня. Моя бесценная Лея…
Слышу вой сирен вдалеке. Скорая приехала за пять минут. Я все ещё качаю Лею на своих руках.
Чувствую ее теплое, нежное дыхание на своей шее. Слава Богу, что она дышит. Она потеряла сознание. Ярко-малиновая струйка крови почти перестала течь по ее лицу, но ее одежда испачкана кровью.
Снова вой сирен. Полиция.
Поднимаю мое бесценное сокровище на руки, а полиция через минуту останавливается позади скорой машины.
Работник «скорой» смотрит на меня с Лейлой на руках, затем на тварей на бетонном полу…
Он быстро подходит ко мне и останавливается рядом с нами.
— Что случилось? — спрашивает он меня.
— Эти тварь дотронулись до нее своими руками. Он ударили ее головой об машину, — рассказываю ему и чувствую, как моя челюсть сжимается, пока я смотрю на тех, кого чудом не убил и не заставил жрать бетон.
— Я возьму носилки.
Врач идет к задней части машины, откуда вытаскивает каталку и катит ее ко мне.
— Я сам, — говорю я и встаю, все еще прижимая Лейлу к себе, укладываю на носилки. — Я еду с вами…
Но меня задерживает полиция. Это их работа, я все понимаю. И к счастью одна из камер фиксирует все.
Руслана Бойко находят пьяно спящим за рулём своей машины. Мы улаживаем все формальности. Двоих гопников увозит скорая. По счастью кто-то связывается с руководством паркинга и получает запись практически сразу. Там все видно в деталях только без звука.
— Я твой… Мать твою… партнёр! Марченко, скажи ему! — орет Бойко, пытаясь разорвать наручники.
Я холодно киваю.
— Я дам показания против. Я знаю, закон суров, но прошу вас, позвольте мне быть рядом с ней сейчас. С моей любимой.
Час формальностей, и мне позволяют это сделать. Уехать в больницу, куда отвезли Лейлу…
Лена, лучшая подруга моей Леи, шмыгает носом и прячет заплаканные глаза, когда я присаживаюсь рядом и протягиваю ей стаканчик кофе.
Я спокоен и хладнокровен, несмотря на то, что десять минут назад готов был крушить стены медучреждения.
— Это хорошо, что ты мне рассказала, Лена, — сжимаю ее холодные пальцы в знак поддержки. — Ты повторишь это следователю, если понадобится?
— Повторю. Я все расскажу. И Лейле не дам молчать, хватит. Твой партнёр — чудовище. Таким не место на земле!
— Его место за решеткой, — мрачно изрекаю, обжигая губы кофе. — Я сам сделаю все, чтобы он сел. И он сядет. По всей строгости закона.
— Да кто уже будет искать того малолетнего урода, что бросил в коляску петарду…
— Никто не будет, но это и не нужно. Из Бойко выбьют это признание. С такими как он церемониться не станут.
Лена вытирает глаза носовым платком.
— Главное, чтобы с Лейлой все было хорошо. Будет же?
Горло сжимает петлей, но я лишь стискиваю кулаки, и, чтобы не допустить убивающих мыслей, обнимаю подругу моей любимой женщины.
— Будет. Она сильная. Все хорошо…
Мимо нас проходит доктор. Я знаю, что не стоит его дергать и отрывать от работы, но ничего не могу с собой поделать. Лейле делали томографию. И это ее распечатки он держит в своих руках.
Я не знаю, что срабатывает — мой авторитет, тяжёлый и вместе с тем полный боли взгляд, а может, мне и так бы все рассказали. Ведь когда явился в ее палату на вопрос, кто я такой и заученную фразу, что можно только родственником, я ответил "муж". Ответил, и меня как будто окружил тёплый ветер надежды и счастья. Муж. Я мечтал об этом так давно! Судьба не может отобрать у меня любимую женщину сейчас, когда является шаге от того, чтобы соединить наши сердца.
— А, это вы. Ушиб и незначительная потеря крови. Незначительное сотрясение мозга.
— Она без сознания!
— Это испуг и последствия стресса. Держите себя в руках, в данный момент она просто спит.
