После первого прочтения сценария сомнения Насти Каменской укрепились, после второго – перешли в уверенность: повесть, которая так впечатлила продюсера Латыпова, написана не Андреем Кисловым. Автор – кто-то другой. Но пусть Зоя еще проверит, она что-то говорила про программу, купленную у филологов. Настя села за свой компьютер, достала из сумки книгу Кислова, включила сканер. Наверное, замечательной филологической проге не нужно так много, для сравнительного анализа двух текстов достаточно и десяти страниц, но Зоя пока занята поиском Веденеева, так что время есть, можно сделать все по уму и отсканировать целиком.
Андрей Кислов
Оригинал-макет и обложку Андрей сделал сам, идентификационный номер оформил и получил под свою фамилию, нашел в Рязанской области маленькую типографию, работавшую качественно и за разумные деньги. Правда, в этой типографии делали в основном корпоративные товары для скромных фирмочек: календарики, буклетики и все в таком духе, но Кислову было все равно. Главное – там взялись за небольшой тираж, 300 экземпляров.
Все эти процедуры заняли довольно много времени. Андрею приходилось работать над сценариями, готовность которых имела четко установленные сроки, не подлежащие по понятным причинам никакой корректировке, и, просидев, к примеру, полдня в поисках подходящих рисунков для обложки и ничего толкового не найдя, Кислов на несколько дней прекращал заниматься книгой Костика и полностью переключался на собственные задания. Когда вид обложки показался удовлетворительным, пришло время впечатать в нее имя автора, и Кислов закручинился. Занесенные над клавиатурой пальцы никак не хотели нажимать кнопки в правильном порядке. Наконец, не без труда, удалось вставить в верхней части листа слова «Андрей Кислов».
Нет! Это неправильно! Внутри все протестовало и сопротивлялось. Не должны эти слова красоваться на книге, которую он не писал. Андрей быстро стер свои имя и фамилию и написал: «Константин Веденеев». Совсем же другое дело! Рисунок на обложке, казалось, ожил, заиграл, заулыбался. И тут же в голове зазвучал голос Костика: «Не хочу расстроить или опозорить отца». Что ж поделать, разные бывают обстоятельства, и соображения у людей при принятии решений тоже разные. Но Андрей, хоть и сам писал, пусть и не книги, а всего лишь сценарии-поделки для дорогих корпоративов и вечеринок богатых заказчиков, с уважением относился к желаниям другого автора, даже если не понимал их и не разделял. И, опять же как автор, хорошо мог представить себе чувства, которые обязательно испытает Костик, увидев свое творение в виде книги. Настоящей книги, отпечатанной в типографии и зарегистрированной в Книжной палате. А уж если писатель увидит свою книгу продающейся в магазине… Да вдобавок если посчастливится случайно поприсутствовать там в момент, когда кто-то ее покупает… Восторгу не будет предела! Кислов отлично помнил свои ощущения, когда впервые, еще в школе, увидел воплощение в реальной жизни того, что он придумал и написал. Костику предстоит пережить то же самое, только во много крат сильнее и ярче, ибо труда в свою рукопись он вложил куда больше, чем Андрюша Кислов в свой первый сценарий. Парень, обреченный на пожизненную хромоту и сильные боли, не живущий полноценно, а выживающий вместе с не очень здоровым отцом-пенсионером, будет счастлив. А это и есть самое главное.
Во второй раз вставить собственное имя на обложку оказалось намного легче: Андрей думал в этот момент не о себе, а о Костике, представлял, как книга мгновенно разлетится из торговых точек по рукам читателей, и как через пару недель всех продавцов книжных магазинов засыплют вопросами о том, нет ли еще книг этого автора и когда выйдет следующий роман, и как продавцы побегут к директорам магазинов, а директоры схватятся за телефоны и начнут названивать оптовикам с требованиями завезти им еще книги Андрея Кислова, и как оптовики…
В этом месте полет мечты обычно обрывался, потому что Андрей не вполне отчетливо представлял себе, что будут делать оптовики и куда побегут, чтобы выполнить заказы магазинов. В нормальной ситуации они обращаются на склад издательства, это понятно. А в случае самиздата как поступать? Наверное, они свяжутся с типографией, данные которой указаны на последней страничке, типография даст координаты клиента, то есть Андрея Вячеславовича Кислова, Кислов объяснит, что нигде не взялись за публикацию рукописи… ну, а дальше процесс как-нибудь пойдет, оптовики ведь работают в тесной связке с издательскими офисами продаж, и кто-нибудь обязательно заинтересуется и спохватится, что прибыльный продукт проплывает мимо кассы. Эта часть мечты не имела четкости, но зато финальная картинка виделась объемно и красочно: Костик Веденеев получает электронное письмо с предложением передать права, заключить авторский договор на первую книгу и подписать контракт, согласно которому он обязуется создавать не менее трех произведений в год в течение пяти лет. Как он обрадуется! Как будет доволен и горд! И папаша его, сильно эстетствующий, заткнется со своим критическим мнением. Издательству и книгопродавцам всегда виднее, что хорошо и что плохо, потому что читатель голосует рублем, а профессиональное литературоведческое мнение тут вообще никаким боком не прилипло.
Подошли сроки сдачи очередной работы, Андрей старался успеть вставить в сценарий то, что удалось разузнать о юбиляре и его семейке, попал в жуткий цейтнот, поскольку не умел правильно планировать время и вечно оттягивал все до последнего момента. Из типографии еще неделю назад сообщили, что тираж готов, но Андрей решил, что поедет после сдачи: типография находилась в Рязанской области, и потратить день на поездку за книгами он сейчас никак не мог. Зато потом можно будет совместить получение тиража с визитом к Костику, как раз по пути получится.
Весь ужас, как обычно, состоял в том, что он никак не умел определять, посетило ли его вдохновение во время работы и достойным ли получился результат, поэтому, отослав сценарий по электронной почте, он с колотящимся сердцем явился «на разбор». Что сейчас скажут? Что он опять сделал не то и не так, вяло и пошло? Или похвалят и хорошо заплатят?
– Андрюша, – сказал ему Рыбин, тот самый деятель, который когда-то взял его на работу, а теперь принимал и оценивал результаты его труда, – тебя Бог в темечко поцеловал, ты это знаешь? Когда я читал текст песни, даже прослезился. Очень пронзительно у тебя получилось про жертвы и про то, чем человек платит. Признавайся, кто тебе помогал? Не верю, что ты сам это сочинил.
– Сам… – растерянно пробормотал Кислов. Он, конечно, старался, работал на совесть, но таких слов никак не ожидал.
– Совсем же другое дело! – продолжал восторгаться Рыбин. – Вот так бы всегда! А то приносишь иногда ерунду какую-то, с которой даже стыдно к приличному клиенту приходить.
Вдруг лицо его изменилось, стало озабоченным и даже каким-то испуганным.
– Андрюша, а ты, случаем, не того…?
– Что? – не понял Кислов.
– Наркотой не балуешься? Таблетками, порошками?
– Да нет, – спокойно удивился Андрей. – С чего вы взяли? Виски там, коньяк, водочки хорошей позволяю себе, конечно, если в компании, ну, как все. А больше ничего.
