– Меня не должны воспринимать всерьез и бояться, – объясняла она. – Если все будут видеть красивую сильную женщину, к мнению которой прислушивается руководитель, меня начнут ненавидеть и попытаются подставить. А я этого не люблю. Я существо мирное, воевать ни с кем не хочу, на лидерство не претендую.
Ященко видел, что Вадим нервничает, ревнует, всеми способами пытается доказать, что он лучше Алены. Не надо было срываться и орать на него, когда выяснилось, что Каменская что-то вынюхивает в кафе, бармен из которого был так ловко сделан свидетелем. Полковник извлек урок и в следующий раз сдержался. А следующий раз был как раз тогда, когда Вадим докладывал о том, что Каменская едет в командировку. Ничего не зная о своем шефе, Вадим, конечно же, не мог даже предположить, что та направляется в его родной город. Город, где когда-то жили и Ященко, и судья Гнездилов со своей семьей. Вадим даже не упомянул название города в своем докладе. Гнездиловы так давно живут в Москве, что для выполнения заказа уже совершенно неважно, где и как они проживали почти двадцать лет назад. Хорошо, что Владимир угадал выразить недоверие, а Вадим показал свой айпад. Вот тут Ященко и увидел хорошо знакомый номер поезда, уходящего с Ярославского вокзала в сторону Нижнего Поволжья.
Это ему не понравилось, и он позвонил Лене-Мародеру, попросил проконтролировать. Леня напряг связи, дал указание местному авторитету Аржо и сообщил Владимиру, что москвичи приехали к Веденееву. Это не понравилось полковнику еще больше, он не забыл того звонка Виктора, его гнева, командных ноток в его голосе, когда судья обозвал Владимира Ященко «недоделанным Котовым». И, уж конечно, он не забыл, что сын Максима Викторовича Веденеева когда-то изложил зачатки концепции полярности.
Сначала Каменская зачем-то приходит в кафе, где ей совершенно нечего делать, потом едет к Веденееву… Причем неизвестно, к которому из них. Или к обоим сразу? Плохо. Опасно, потому что непонятно.
В следующем разговоре с Мародером он в подробности не вдавался, но опасений своих скрывать не стал. Дескать, все очень осложнилось, Веденеев еще тогда, много лет назад, что-то почуял, как бы волна не поднялась. Он не собирался пугать Мародера, хотел только дать понять, что работа по выполнению заказа не так легка и безопасна, как казалось на первый взгляд. Рыхлил почву для последующих намеков об увеличении оплаты. Если о старшем Веденееве Владимир говорил много, то о младшем не произнес ни слова, хотя думал на самом деле больше о Костике, нежели о его отце. А вдруг Каменская после посещения кафе что-то придумала, до чего-то догадалась и каким-то немыслимым образом связала это с автором идеи? Невероятно. Но вдруг?
Как Леня-Мародер понял его слова и что потом сказал Аржаеву – неизвестно, известен только результат: Аржо проявил инициативу, его люди накосячили, почему-то решили убить Веденеева, а вместо этого грохнули московского кинопродюсера и тяжело ранили того самого Костика, мастера – золотые руки, автора основ концепции, используя которую Ященко заработал кучу денег.
Что все это означает и почему так связалось и переплелось, полковник Ященко не понимал. И от этого сильно нервничал.
Когда Алена вчера поздно вечером рассказала о том, что Вадим самовольно запустил проект по заказу Мародера, вступил в прямой контакт со Светланой Гнездиловой и, судя по всему, познакомился с Каменской, Владимир понял, что ситуация внезапно вышла из-под контроля. Олег прав, надо сворачиваться от греха подальше. Вадима, конечно, можно прижать к ногтю, Леню-Мародера – уболтать и убедить, что все развивается как нельзя лучше, а с Каменской что делать? Она та еще штучка. Глупо надеяться на то, что она остановится на полпути, если учует запах жареного. Ему, Владимиру Ященко, пора отступить и скрыться за кулисами. Деньги нужны, но жизнь нужна все-таки больше.
Виталий Гнездилов
– Ты знала.
Он не спрашивал, он утверждал.
– Ты обо всем знала. И ничего не сказала мне. Почему, Алена?
Она молчала, его Кармен. Да, она оставалась Кармен, потому что предала его, как та, книжно-оперная Кармен предала Хосе.
– Мы столько лет вместе… И ты лгала мне. Твои проблемы с сердцем – это ведь тоже ложь, я правильно понимаю?
Алена покачала головой.
– Проблемы есть. Но они появились, когда я начала скрывать от тебя заказ. Я люблю тебя, и мне трудно было постоянно врать и делать вид, что ничего не происходит. Я привыкла за эти годы быть с тобой откровенной. Поверь, вся эта история нелегко мне далась. Так что на консультацию к профессору ехать все равно придется.
– Тебе трудно было врать? – Виталий повысил голос. – Так не врала бы! Почему ты это сделала? Почему пошла на поводу у Владимира? Что тебя заставило?
Она пожала плечами:
– Деньги. За этот заказ хорошо платили. Ты же знаешь, какая мизерная зарплата в лаборатории.
– Тебе нужны деньги?! – он уже почти кричал. – Я тысячу раз предлагал их тебе! Любые! Сколько угодно! На какие угодно нужды! И ты всегда отказывалась. А теперь выясняется, что ты готова меня предать ради денег. Алена, что происходит?
Она посмотрела ему прямо в глаза и горько улыбнулась.
– Я не могу и не хочу находиться на позиции содержанки. Для меня это принципиально. Я могу много лет быть любовницей женатого мужчины, хоть это и не особенно высокоморально. Но я могу. А становиться его содержанкой – нет. Вот такая я нелепая.
Она помолчала, собираясь с мыслями.
– Ты имеешь полное право не простить меня. Я приму любое твое решение. Я люблю тебя, но если ты скажешь, что мы больше не вместе, значит, так и будет.
Виталий смотрел на знакомые очертания мебели и не узнавал. Все теперь казалось чужим, некрасивым и даже враждебным. Это здесь он чувствовал себя свободно и уютно? На этой широкой кровати обнимал и любил свою Кармен? Да не может такого быть! Все морок и страшный сон. Как могло получиться, что он за девятнадцать лет так и не узнал Алену, ничего в ней не понял? Она умело притворялась? Или он сам плохо старался?
Конечно, он плохо старался, вернее, не старался вообще. Он же чувствовал в последние месяцы, что что-то не так, что-то изменилось, но разобраться не попытался. Сам виноват.
Он понимал, что на зарплату ведущего научного сотрудника прожить трудно. Он предлагал Алене деньги. Не брала. Тогда он привел ее к Ященко, ведь там очень солидные доходы. Своими руками привел! Безмозглый кретин! Надо было развестись, жениться на ней и обеспечивать полностью на правах мужа. Да, сам виноват.
В голову пришел неожиданный вопрос.
– А если бы я развелся, ты бы стала брать у меня деньги?
– Но ты ведь не развелся, – улыбнулась она. – Что об этом говорить?
– И все-таки, – настаивал Виталий. – Если бы я развелся и мы были бы свободными от брака любовниками, брала бы?
– Нет, – твердо ответила Алена. – В моей жизни деньги могут быть либо заработанные мной, либо супружеские. Я надеялась, что ты хотя бы это обо мне знаешь. Мне жаль, что так все вышло. Я понимала, что тебе будет больно, когда заказ начнет выполняться, и переживала за тебя. Если ты считаешь это предательством, значит, так и есть. Но просить прощения я не буду.
