В этот момент дверь дома открылась, и на пороге появился хозяин виллы, что удивительно, свободно говорящий по-русски, а как выяснилось чуть позже, русский эмигрант с греческими корнями Константин Зервас.
— Добро пожаловать, — расплылся широкой улыбкой. — Как добрались?
— Спасибо, очень хорошо.
Господин Зервас пригласил в дом, провел по всем комнатам, рассказал что, где и как. Но больше всего удивило то, что я увидела в кухне, а точнее в холодильнике. Продукты!
— Я позаботился о самом необходимом, чтобы вам не нужно было сразу бежать по магазинам.
Через минут пятнадцать, оставив свои контакты и наказав звонить в любое время дня и ночи, если у меня появятся просьбы или вопросы, хозяин удалился. Я же подошла к окну в кухне, распахнула ставни и пропала. Просто пропала. Турагент не обманул. Местами синее, местами лазурное море мерцало в лучах полуденного солнца, и где-то далеко-далеко впереди сливалось с небом. До берега отсюда рукой подать. Никакой бассейн не нужен, когда такая красота под боком. А вот сейчас можно и поурчать.
В какой-то момент я поймала себя на мысли, что слишком уж хорошо себя чувствую в одиночестве. Может быть, мне на самом деле лучше жить типичной кошачьей жизнью? Всегда в поиске, всегда на адреналине. А потом годикам к тридцати пяти родить котенка, чтобы мисочку молочка с колбаской было кому принести в старости. Кстати, о колбаске… пора бы и перекусить.
После вкуснейшего сыра с местными томатами и буженины я твердо решила опробовать море. Но только собралась сменить гардеробчик на более, так сказать, пляжный, как в дверь постучали. Никак хозяин вернулся? Собственно, больше тревожить-то и некому. Однако, стоило подойти к двери, как моё сердце забыло свою основную функцию. Нет, нет, нет!
Черт побери, нет! Не может этого быть! Запах был настолько явный и настолько знакомый, что я просто застыла на месте, не зная как поступить. Разве что мертвой притвориться или кричать «никого нет дома, приходите позже». Твою мать, как? Как он смог меня найти? Это же невозможно! А стук повторился, затем послышался голос, от которого уже легкие забыли свою функцию.
— Я ведь знаю, что ты там. Вот прямо за дверью стоишь.
Нет меня здесь, сукин ты сын! Где угодно я, но не тут. Не для тебя уж точно!
— Даша, не вынуждай ломать дверь. Я ведь сломаю. Когда волк голодный да еще не спал всю ночь, он очень злой.
— Не пущу, — едва мяукнула. — Уходи.
— Прошу тебя по-братски, пусти замученного зноем оборотня. Волки не приспособлены к долгому нахождению на открытом солнце.
— Как ты, блин, нашел меня? — и ощутила себя поросенком из сказки, соломенный домик которого вот-вот сдуют.
— Откроешь дверь и расскажу.
Конечно же, я пустила мерзавца. Более того, испытала приступ искреннего сочувствия, когда увидела взмыленного Назарова с глазами, как у вурдалака. Эх, недолго музыка играла. Андрей же ногой затолкал в прихожую спортивную сумку, после чего зашел сам.
— Я ведь предупреждал, от меня не убежишь, — направился к дивану.
И, скинув на ходу промокшую рубашку, рухнул на диван.
— Долбанная жара. Рамонова, — покосился на меня, — хоть водички дай, а.
После целого графинчика водички Андрей более или менее остыл. Зато теперь можно на него орать.
— Это как понимать вообще?! Какого хрена, Назаров?!
— Что сказать, заставила ты меня побегать, — а губы волчары растянулись в ехидной ухмылке,
— в итоге побросал все важные дела, забыл про сон и еду, поднял свою стаю на уши. У меня, знаешь ли, отменные ищейки. Хоть из-под земли достанут.
— Зачем, Андрей?
— А вот это хороший вопрос, — поднялся, подошел ко мне, и снова я очутилась в плену его запаха, его дьявольской энергетики, — затем, чтобы провести эту неделю с тобой. Показать тебе, что я могу быть не только грубым. Ну и доказать, что ты моя.
На это я лишь уткнулась лбом ему в грудь и тяжело выдохнула. Все, больше у меня нет слов. Хотя нет, парочка еще завалялась.
— Ты форменный засранец.
Он же обнял, прижал к себе и поцеловал в голову, отчего у меня ком к горлу подкатил, а заодно и слезы запросились наружу. Этот волк не знает слова «нет», этот волк меня погубит.
Глава 40
— Какие планы? — забрался руками под блузку.
— Я собиралась на пляж, — старалась его не трогать, иначе звериное нутро возьмет своё. Я ведь не железная, а его руки, его близость каждый раз толкают на очередное грехопадение. Заводит меня пёс проклятый, и с этим ничего не поделаешь.
— Окей, — по-хозяйски осмотрелся, — хорошую ты себе норку подыскала.
— С тебя, кстати, пятьдесят процентов за аренду.
— Угу. А плавать голышом будем?
— Разбежался.
— Ну, не сегодня так не сегодня, — и пошел к своей сумке, из которой вытащил плавательные шорты. — Последний раз я в отпуске был… — наигранно задумался, — пожалуй, никогда, — после чего совершенно спокойно стащил с себя джинсы с трусами.
— Он у тебя всегда в таком состоянии? — глянула на волчье хозяйство, находящееся сейчас в весьма приподнятом «настроении».
— Ты же рядом.
— Ой, всё, — и отправилась в спальню переодеваться.
Целую неделю с ним под одной крышей! Как я выдержу? Он ведь не успокоится, пока не поселится в моей кровати. Чувствую, шерсть будет лететь клочьями, ибо никаких больше церемоний. Если Назаров начнет наглеть, узнает каковы на прочность зубы пантеры. Вот вгрызусь ему в задницу, посмотрим, как запоёт.
Через минут десять мы вышли из дома.
— И как тебе удалось оставить свою империю вместе с невестой? — натянула на голову панамку в ромашках.
— А у императора есть помощники. Что до невесты, то моё отсутствие ей только в радость,
— в свою очередь нацепил солнечные очки.
— Кстати, у тебя плечи и спина рыжие. Быстро обгоришь.
— Так намажь меня кремом.
— Слушай, тебя совсем не волнует, что по возвращении к нам может возникнуть масса вопросов? — достала-таки из пляжной сумки солнцезащитный крем. Лечить хвостатого от ожогов мне совсем как-то не хочется.
— А я сейчас в Сочи, например. У меня там один из филиалов открывается. Где ты, понятия не имею.
— Н-да, какой же ты кобель, Назаров.
— Не согласен, — сел на лежак.
И выдавив на пальцы побольше крема, начала натирать им назаровские телеса. Блин, это так приятно, так классно. А когда повела ладонями по рельефной груди, Андрей схватил за руки.
— Рамонова, ты ведь занимаешься самообманом, — пропустил свои пальцы через мои. — Я тебе нравлюсь. И не отрицай. Если мужик не нравится, самка никогда не потечет, уж извини за очередную грубость. А ты уже мокрая.
