— Ты чего творишь, дура!? — неожиданно прогремело за спиной, отчего несчастная дернулась и чуть в окно не вывалилась.
Но Рик не позволил тому случиться — схватил и стащил с подоконника, причем сжал так, что кости затрещали.
— Пусти, — просипела на выдохе. — Раздавишь…
— Какого черта ты тут устроила? — ослабил-таки хватку. — Настолько тяжко со мной, что лучше сдохнуть? — а глаза загорелись, клыки вылезли. — Надо было тебя на ринге оставить, раз жизнь так не мила. Связался, блин, на кой хрен непонятно!
Когда Войтов выговорился, Мира сглотнула, ибо в горле пересохло, после чего произнесла почти шепотом:
— Я проветрить хотела… душновато стало.
— Проветрить? — глянул на окно.
— Угу. Чуть-чуть… — аж вспотела в его руках, температура тела волка явно превышала все допустимые нормы.
И Рик отпустил:
— В общем, сегодня пойдем в ресторан. Вечером. И до этого времени будь добра, не проветривай. А еще, — развернул Миру спиной к себе, — надо заменить повязку, — и не утерпел, склонился к волосам, вдохнул запах. — Помыться не забудь.
— Я не грязная, — чья бы корова мычала вообще…
— Не грязная, но если не хочешь будить во мне зверя, лучше пусть от тебя пахнет шампунем.
Запах ее тела, это нечто… будто дурман, который опьяняет, будит первобытные инстинкты. Не избавиться от него, не спрятаться, но беда в том, что прятаться-то и не хочется, хочется ходить за девчонкой по пятам. Чтобы постоянно была на глазах, чтобы постоянно чувствовать ее аромат. А вся эта нелепица с окном? Действительно ли решила проветрить комнату или собиралась сигануть со второго этажа? И как ее теперь оставлять одну?
— Идем, — взял за руку.
— Куда?
— Повязку тебе менять.
— Так, сначала бы в душ, потом повязку.
— И то верно, — сменил направление.
Войтов завел Миру в ванную.
— Мне при вас раздеваться? — попятилась назад.
— А, нет… — и покинул помещение. — Буду ждать тебя внизу.
— Хорошо.
И пока Мурзик мылся, Рик достал аптечку, подготовил все необходимое для обработки раны. Вдруг зазвонил телефон.
— Да, — ответил, не глядя на номер. — Утро доброе, Фил. Чего надо?
— «Привет, Рики, — послышался как всегда бодрый голос, — слушай, меня сегодня одна крошка журналисточка из спортивного журнала подбила на интервью с тобой. Было бы просто замечательно, если бы ты приехал в офис часам к шести. Как на это смотришь?»
— Сегодня не могу. У меня планы на вечер.
— «Что за планы? Будешь нянчиться со своей кисой?»
— Вывезу ее в город.
— «Свидание с рабыней? Да ты знаешь толк в извращениях, мой друг, — усмехнулся. — И куда поедете? Я бы подвез журналистку»
— Поедем в «Карол-дэй». И не ты, не твоя журналистка мне там не нужны, уж извини.
— «В спорт бар? Как-то совсем не романтично. Ну, да ладно. Нет так нет, назначим другое время. Хорошего вечера, Рик. К слову, все билеты на бой распроданы, народ ждет шоу»
Когда разъединились, Войтов на автомате взял аптечку и поднялся наверх. По тишине понял, что Мурзик уже помылась, да и оделась, скорее всего. Однако она только-только покинула душевую кабину и сейчас крутилась перед зеркалом, пытаясь посмотреть на рану. Само собой, на ней ничего не было. Мокрая, распаренная, взъерошенная и невероятно сексуальная. Войтов едва сдержался, чтобы не разодрать аптечку на мелкие кусочки. И в этот момент понял, что за каким-то чертом снова приперся в ее комнату.
А Мира очередной раз крутанулась и замерла, глядя на волка.
— Я тут это, — вошел в ванную, — принес, — и положил на край умывальника аптечку.
Она же скорее схватила полотенце, замоталась.
— Благодарю.
— Сама все равно не справишься, — встал сзади, — убери волосы.
Рик скользнул взглядом по изящным рукам, плечам, шее. Прикоснуться бы к девчонке губами, языком, попробовать ее. И тогда усилием воли заставил себя сконцентрироваться на ране. Волк осторожно нанес мазь, отчего кожа Миры покрылась мурашками.
— Ты чего пупырками пошла? — глянул на нее в отражении.
— Мазь холодит.
Вдруг Войтов схватился за край полотенца и дернул за него.
— Что вы делаете? — машинально прикрыла грудь.
— Смотрю на тебя.
Ну, всё… Сейчас он смотрит, потом начнет трогать, а дальше… дальше только постель. Постель с этой машиной для дробления костей. А Рик заметил, как она побледнела.
— Думаешь, возьму тебя силой? — коснулся ее плеч, а Мира в свою очередь обратила внимание на разбитые костяшки.
— Что с вашими руками?
— Ничего, тренировался всю ночь. Ответь на вопрос.
— Да, боюсь, — посмотрела на него.
А волк признался себе в главном, он тоже этого боится. Боится не совладать с собой. Н-да, может и не стоило рвать с Евой, хотя бы можно было выпускать пар время от времени. Войтов поднял с пола полотенце и подал Мире в руки.
— Не забудь, вечером у нас прогулка.
И поспешил прочь из комнаты.
Вечером прогулка… как мило. Может и поводок с ошейником у той волчицы прихватил, чтобы совсем от образа не отставать?
Весь день Мира провела в заботах и хлопотах. Иногда голова покруживалась, но в целом терпимо, а вот клеймо продолжало зудеть.
Пока занималась делами, думала о себе, о своем будущем, о матери, которую винила во всем случившемся. Если бы она не погналась за своей «большой любовью», а прежде подумала головой, то и жили бы себе спокойно среди людей. Но нет! В итоге и сама не выдержала обещанной сытой жизни, и дочь подвела под монастырь. Все за всех решила. Зато всегда говорила, что отец — монстр, от которого надо держаться подальше, тогда как связалась прямо-таки с ангелом во плоти, даже не похоронившим ее по-человечески. Ублюдок пожалел денег на отдельную могилу, в итоге закопали в общей. И за все три года лишь раз сходил на кладбище.
К вечеру девушка навела марафет в кухне и спальнях, а напоследок заглянула в хозяйскую ванную, чтобы проверить бак с бельем. Что ж, очередной раз бедняжка чуть не упала от амбре своего двухметрового опекуна.
— А, ты тут! — прогремело за спиной, отчего Мира чуть не запрыгнула в этот бак.
— Господи! — схватилась за сердце. — Да сколько можно-то?!
— Что? — искренне удивился.
— Пожалуйста, не орите так громко, господин, — и, задержав дыхание, вытащила белье.
— Ты чего это надулась? — пригляделся к ней.
— Ничего, — ответила на выдохе.
