— Сейчас всего пять утра, — бросает на меня быстрый взгляд. — У тебя в запасе еще как минимум три часа.
Три? Да? Ну, ладно. И возвращаюсь обратно на подушку, начинаю активно массировать виски. От резкого подъема в голову так вступило, хоть волком вой.
— Сегодня я сам тебя отвезу, — откладывает телефон в сторону.
— Не доверяешь Геворгу?
— Нет, Ева. Геворгу я доверяю как себе, а вот тебя хочу отвезти, потому что уж очень не терпится познакомиться с Настей. Кстати, а почему у твоей старосты мужской голос и зовут ее Денис? — поворачивается ко мне.
Я же чувствую, как кровь отливает от лица. Вот про «Настю» я совсем забыла.
— Подумай, как следует, прежде чем ответить, — как-то совсем недобро усмехается.
— Какого черта ты копался в моем телефоне? — ощущаю резкое желание посетить туалет. Сестра раньше всегда меня сравнивала с той-терьером, у которых со страху частенько случается спазм мочевого пузыря.
— Проснулся рано, не смог больше уснуть, а тебе оказывается, Настя сообщение прислала в час ночи с предложением посетить кафешку через дорогу от института. Потом выразила глубочайшую надежду на твое согласие, пожелала хороших снов и сдобрила свое пожелание умилительными смайликами с сердечками. Думаю, дай-ка наберу, познакомлюсь, поинтересуюсь, хорошо ли в кафе готовят.
— И как? Хорошо? — инстинктивно углубляюсь под одеяло.
— Я все еще жду ответ, Ева.
— Денис староста группы. А Настей я его назвала, чтобы не вызывать у тебя ненужных подозрений. Ты ведь обещал любого мужика в бетон закатать. Денис парень нормальный, в бетоне ему не место.
— А где ему место? У тебя в трусах?
— Ян, перестань, — и отворачиваюсь. Как же мне все это надоело. — Он просто староста. Да, видимо решил пригласить на свидание, но как ты видишь, я ему не ответила. И потом, я не страдаю провалами в памяти. В договоре…
— Между нами больше нет договора, — вдруг прижимается ко мне.
— Но товарно-денежные отношения все же есть.
— Да, есть. Только эти деньги — твоя страховка.
— Так, я достаточно вдумчиво ответила?
— Пока не решил, — приподнимает мою ногу, накрывает пальцами вход, отчего машинально подаюсь к нему задом, упираюсь ягодицами в пах.
— Ян, я не дура. Мне проблемы не нужны, поверь.
— То есть, дело только в этом? В возможных проблемах? — вводит в меня пальцы.
А я не знаю, что ему ответить. Не знаю…
— Не только, — прикрываю глаза.
Вчерашний вечер полностью лишил меня равновесия, его и так-то оставалось немного, а теперь всё… теперь я будто стою на гимнастическом шаре и балансирую из последних сил. Ян и я! Нам никогда не быть вместе, потому что нам нельзя быть вместе.
Вдруг меня укладывают на спину, после чего Игнашевский сбрасывает на пол одеяло.
— Поласкай себя, — устраивается аккурат между ног.
— Даже представить боюсь, кем уйду от тебя, — краснею, кажется, до кончиков ушей.
— И кем же? — опять кривится, все-то ему не нравится.
— Профессионалкой в области постельных культуры и быта.
— Интересная формулировка. И почему ты так уверена, что уйдешь? Вчера мы, кажется, договорились.
— А мне показалось наоборот, мы отказались от каких-либо договоренностей.
Да что со мной такое? Почему я смотрю на него и не вижу монстра? Почему не испытываю прежнего страха? Почему хочу его? Физически хочу. Видимо привыкла к этому тяжелому телу Минотавра, к его татуировкам под Маори, которыми разрисована правая грудь и обе руки, к вечной щетине и черным-черным глазам. Даже к его колбасе привыкла. Увы, Ян каким-то непонятным образом въелся в сознание. Только я не Оля, я не пущу его дальше сознания. Потому что он Игнашевский.
А Ян берет мою руку и накрывает ею лобок.
— Не стесняйся…
Тогда начинаю осторожно касаться себя, но под ястребиным взором это не так-то просто. Вернее, очень сложно.
— Введи палец внутрь.
— Мне совсем не хочется мастурбировать у тебя на глазах, Ян, — убираю руку и приподнимаюсь на локтях.
— А чего ты хочешь?
И зажмурившись так, что аж глаза заломило, говорю как есть:
— Тебя. Хочу тебя. Чтобы ты был сверху.
Именно эта поза мне нравится больше всего. Самая обычная, зато я могу ощущать его тяжесть всем телом, чувствовать себя полностью беспомощной в руках волкодава. Н-да, видимо недалеко ушла от сестры в своих потаенных желаниях.
А открыв глаза, вижу его всё в той же позе, но с совершенно нечитаемыми эмоциями на лице. То ли он удивлен, то ли рассержен, то ли еще что. Правда, буквально через минуту Ян в броске кобры накрывает меня собой, прижимает к матрасу, отчего испытываю моментальное возбуждение. Да, так хорошо… так лучше всего. И глубокий сумасшедший поцелуй в стиле Игнашевского не заставляет себя долго ждать, из-за которого до меня не сразу доходит, что он уже вошел и уже двигается.
— Тебе так нравится? — спускается к шее.
— Да, — развожу ноги как можно шире, даю ему полную свободу.
— Чем? — продолжает целовать, прикусывать за плечи, шею.
— Так я тебя чувствую всего, — а говорить ровно и без стонов уже не выходит.
Оргазм сковывает неожиданно. Как огромной волной накрывает и долго не отпускает. Не отпускает и тогда, когда Ян ускоряется, когда совершает последний толчок, за которым ощущаю до чертиков приятную пульсацию внутри. И снова он целует. А я обнимаю его за шею, держусь за него, чтобы не улететь в пропасть, чтобы не…
Вдруг Ян поднимается, следом хватает меня за руку, заставляет встать на колени. Я уже знаю, чего он хочет. Хочет посмотреть, как из меня вытекает сперма. Есть в этом его фетише нечто странно-жутковатое.
— Зачем? — одновременно с ним смотрю, как на простыню капает белесая жидкость.
— Не знаю. Завораживает, — усмехается в привычной манере.
Мне тоже кое-что нравится. Нравится слушать его хриплый стон в момент оргазма. Ведь именно в этот момент Ян кажется настоящим и как никогда уязвимым. Хотя, вряд ли я когда-либо узнаю его настоящего. Как и он меня.
В душ мы отправляемся вместе. Ян и не думает уходить, а я не против. Еще вчера была против, сегодня уже нет.
И пока моемся, меня не отпускают мысли, от которых мозг скоро взорвется. Не знаю, чем закончится наша поездка в Доминикану, честно говоря, даже боюсь предполагать. Все еще усугубляется тем, что я не имею ни малейшего представления о том, как Игнашевский выстраивает свою игру с куклами. С одной стороны можно было бы попытаться ему довериться, постараться узнать его поближе, но вдруг все это та самая игра? Вдруг на то и расчет? Оля не рассказывала о деталях своего пребывания здесь. Однако ее влюбленность прямое доказательство того, что не только плетками и кляпами Ян покорил ее, теперь ясно, он может быть разным. К каждой женщине находит свой особенный подход. Выходит, ко мне у него тоже определенный подход. И да, я не хочу уйти отсюда с разбитым сердцем и израненной душой. А значит, между нами по-прежнему игра.
