Раз, два, три… четыре, пять и-и-и-и шесть! Ровно столько яростных толчков ему понадобилось, чтобы содрогнуться всем телом, после чего он высадил меня на край бортика, развел ноги в стороны и довел до исступления языком. Тут я уже не считала…
— Я хотел, — спустил обратно в воду полуживую меня, — просто отдохнуть, Ева, просто попариться и поплавать, — прижимает к себе, — но…
— Но опять виновата я, — обнимаю его за шею.
— Да, именно так. И впервые мне кажется, что такими темпами я скоро окочурюсь.
— Нет уж, мертвый Игнашевский в мои планы точно не входил, — расплываюсь улыбкой.
— А какой входил? — заставляет посмотреть ему в глаза.
— Не знаю, — опять я несу черти чего.
В постели мы оказываемся в такой степени измотанности, что отключаемся за считанные секунды.
Глава 46. Ян
Просыпаюсь от пинков…
— Не храпи, — слышу сонный голос.
Тогда переворачиваюсь на бок, сгребаю куколку в охапку и прижимаю к себе. И только успеваю опять задремать, как это создание начинает вошкаться.
— Ян, мне жарко, — гнусавит, — пусти.
Ну, все ей не так… в итоге убираю руки и вообще отворачиваюсь. Но буквально через пару секунд ладошка вредной рыси ложится мне на бок, потом Ева прижимается целиком, а в довесок ногу на меня забрасывает. Ага, значит, так не жарко? Смотрю, кому-то очень понравилось быть главной. М-да, эта штучка еще покажет мне, где раки зимуют.
Вот теперь можно доспать еще пару часов, и, блин, именно в этот момент раздается звонок сотового. Какого ж хрена?
— Да, — отвечаю не глядя.
— «Доброе утро, Ян Александрович» — доносится бодрый голос Геворга.
— Доброе.
— «Поговорить нужно, срочно»
— Что? Вообще не терпит?
— «Я жду у кабинета»
— Ладно, сейчас буду…
Что еще за новости принесла на хвосте эта бородатая сорока? Неужели накопал информацию по партнеру из Ханг-Дао? И пока Ева продолжает крепко спать, отправляюсь в кабинет.
— Прости, босс, за ранний подъем.
— Чего у тебя там такого важного? — запускаю его в кабинет.
Когда рассаживаемся за столом, Геворг передает мне папку.
— В общем, я тут взял на себя смелость… думаю, вам будет интересно узнать о Еве Семеновне некоторые подробности.
О Еве? А раскрыв папку, на некоторое время выпадаю из пространства и времени. На первой странице красуется фото женщины, от которой меня до сих пор передергивает — Широкова Ольга Игоревна… это же… Мать твою. Сестры!
— Ты в этом уверен? — смотрю на Геворга исподлобья.
— На все сто. Они родные по матери, отцы разные.
— У этой Широковой крыша поехала, — откидываюсь на спинку кресла.
— Я помню. Она еще месяц после ухода пасла вас за каждым кустом.
— И что же получается? Как ты вообще узнал?
— Я давно заметил за Евой Семеновной некие странности. Слишком уж девочка переживала все время, будто ее силой к вам привели, заставили. В машине часто слезы роняла. Тогда и решил копнуть поглубже. Все-таки кто знает, может Лисецкий чего удумал, захотел молоденькую девчонку использовать в своих целях. Тип он мутный, говорят, проституцией занялся, поставляет клиентам таких вот глупышей.
— И?
— И все оказалось иначе. Я узнал, что у Евы есть сестра. Живут они уже два года порознь. У Широковой своя жилплощадь, а Еве досталась квартира от тетки.
— Выходит, Широкова подослала ко мне свою сестру? Она, конечно, с кукушкой не в ладах, но чтобы так… и главное, зачем? Что-то я нихрена не понимаю.
— Не думаю, что Ольга подсылала сестру. Она сейчас вообще, скажем так, изолирована от общества.
— То есть?
— В психлечебнице лежит. Почти год уже. Я поузнавал. Полагаю, Ева здесь по своей собственной инициативе, она действительно сама вышла на Лисецкого, через него попала к вам. А вот причина…
— Это ж получается, Широкова практически сразу после нашего расставания загремела в дурку.
— А дурка хорошая, кстати, лечение там дорогое. В месяц сто штук.
— Бля-я-я-я… — закрываю глаза от сильной боли, что сковала виски.
— Либо Ева пришла за деньгами, чтобы оплачивать лечение сестры, либо считает вас виноватым, а значит, у нас проблемы. У девочки не осталось никого, кроме сестры. И она ее стабильно навещает. В тот день, когда Ева не вернулась из института, она как раз к Ольге ездила.
— Это всё?
— Всё.
— Хорошо. Спасибо, Геворг.
— Ну, я пошел.
— Угу…
Когда за ним закрывается дверь, скорее достаю из Глобуса виски.
Вот как, оказывается. Девочка Евочка пришла учинить вендетту. Отсюда и ненависть в ее глазах, и неприязнь, и дикий страх. А я дебил вокруг неё горным козлом прыгаю… Сестры, охереть! Она же, наверно, спит и видит, как мне глотку вскрыть. А эта психическая наверняка напела ей про меня такого дерьма, что теперь век не отмыться. Недаром Ева считает меня долбанным маньяком. Ну, ничего… Сейчас мы все выясним. И опрокинув три почти полных стакана, отправлюсь на очную ставку.
Однако в кровати Красновой уже нет. Куда, интересно, подевалась?
Тут до ушей доносится шум воды. Ясно, в душ пошла. Меня же прямо раздирает сунуть ей в нос эту папку, а когда захожу в ванную, нахожу там разнесчастную Еву. Стоит в душе, прижавшись к стенке, вся какая-то сгорбленная.
— Что с тобой? — открываю дверь кабины.
— Ничего, — а сама кривится.
— Я уже просил тебя без этих вот недомолвок.
— Низ живота сильно болит.
— С чего это?
— А я откуда знаю?
— Из-за меня такое может быть?
На что пожимает плечами:
— Где ты был? — бросает взгляд на папку.
— Да так, Геворг рабочие документы подвез, — отправляю папку на скамейку.
— Ты можешь зайти ко мне? — убирает волосы с лица и смотрит так, что я снова впадаю в ступор.
— Ну… да, — и, быстро стянув в себя шмотки, забираюсь к ней.
А Ева подходит вплотную, прижимается и просто стоит.
— Я отвезу тебя к врачу, — как бы ни хотелось сейчас узнать правду, не обнять девчонку не могу. Блин, я ее слишком люблю, что даже верить не хочется во всю эту хрень. Но, увы, Геворг из тех, кто всегда докапывается до истины, если ему что-то кажется подозрительным. — Когда заболело?
— Как только встала. Думала, под теплой водой станет лучше, — вдруг обнимает за шею, тянет к себе, — поцелуй меня.
