— Нет. Не хочу. Это ее грязное белье. Я всегда тянулась к ней, ну, как любые младшие тянутся к старшим. Любила, приезжала по первому зову, но все обернулось так, как обернулось. И зла я не держу, потому что сама не святая. Мы обе постарались, чтобы стать друг для друга чужими.
На что он понимающе кивает:
— Что-то я жрать хочу.
— Ну, еще бы.
— А ты? Аппетит вырос? Тошнота есть? Головокружение?
— Пока что только дикая сонливость. Ты же знаешь, я и без этого жуткий ленивец, готова спать по двадцать часов в сутки.
— Знаю, малыш, — целует в голову, — знаю. Так что? — поднимается, натягивает трусы. — Родишь мне сына? Я бы его Саней назвал.
— Смотря как будешь себя вести, — тоже поднимаюсь. — Ян, — подхожу к нему, — пообещай, что больше не будешь умалчивать такие вещи. Вся эта история с Ольгой по сей день сидит занозой. Пожалуйста, рассказывай сразу, ладно?
— Ладно, даю слово, — касается плеча, скользит пальцами вниз, — как рука?
— Хорошо. Физиотерапия с витаминами здорово помогли. Теперь даже на погоду не ломит.
— Значит, мы наконец-то можем отдохнуть. Мой папан уже весь мозг проел вопросом, когда привезу знакомить его с цельной женой.
И еще два года спустя…
Ян
— Не-не-не, ей цитрусовые нельзя, — останавливаю старика от попытки всучить Сашке дольку чего-то оранжевого.
— Это манго, сын. Не паникуй, — все-таки дает малявке попробовать тропический фрукт, а та и рада. Вся в меня, похомячить любит. Щеки наела будь здоров.
— Александр Валерьевич, доброе утро, — заходит в кухню моя вторая любимая женщина, — как у вас тут дела?
— Чудесно, дочка, все просто чудесно, — расплывается улыбкой папаня, — довольна наша краса как слон.
— Вкусно тебе? — Ева целует дочь в загорелую щеку. — Привет, — наконец-то доходит до меня.
— А местного аборигена что же? Никто целовать не будет? — подмигивает ей папаня.
— Обойдешься, — обнимаю свою рысь, — тебя пусть целуют местные la pollitos[1], они падкие на печеные яблоки.
— Вот мурло небритое — усмехается старый хрыч.
— Привет. Так что? Сегодня на Альмиру? — целую Еву.
— Угу. Я уже все собрала, — берет стакан сока. — Надеюсь, не обгорю как в тот раз.
— А мне понравилось с тебя шкурку снимать, — и опускаю взгляд на ее попку. Давно у меня в планах завладеть этой чудесной попкой, только вот моя куколка все сопротивляется. Но ничего, скоро уломаю.
— А мне не очень, — садится между мной и детским стульчиком, в который отец усаживает Сашку. Как она родилась, старик прямо расцвел. И я расцвел.
Правда, никогда не забуду свои ощущения, когда узнал, что у меня будет дочь. Ева спросила докторшу на очередном УЗИ, кто все-таки сидит в животе, и я уже приготовился услышать то, в чем себя давным-давно убедил, а та выдает: «поздравляю, у вас девочка». И… и меня словно жаром обдало. Я сидел, смотрел то на экран монитора, то на жену и нихрена не понимал. Почему? Где пацан? Может, просто не разглядели писюн? Он точно должен быть! Чтобы у меня и дочь? Что я с ней буду делать? А когда мы вышли из кабинета, я увидел глаза Евы, полные испуга и слез. И она сказала: «Ты разочарован, да?» Да мне захотелось сквозь землю провалиться в тот момент. Нет, я не был разочарован, я просто был удивлен. После этого пришлось еще два дня убеждать свою рысь, что ни о каком разочаровании и речи быть не может. В общем, никому такого «квеста» не пожелаю.
Сашка родилась моей копией, к счастью, улучшенной, все ж моя красота для девочки так себе. А Ева, Ева полностью окунулась в материнство, превратилась в настоящую орлицу, которая заклюет любого, кто приблизится к ее птенцу. Меня и то поклевывать пыталась по первой, когда брал дочь не так или забывался и начинал громко говорить или ходить. Прилетало мне знатно, только вот я испытывал нереальный кайф, когда подобное происходило. Ева обожает дочь, всех служанок и нянек расшугала, чтобы не лезли в процесс воспитания.
И только сейчас, когда Сашка пошла, моя фурия немного успокоилась. Конечно, до первого косяка с чье бы то ни было стороны. Но что удивительно, отцу Ева доверяет дочь. Есть у старика особенность, он детей любит. За этот год мы уже третий раз прилетаем в Доминикану. И Сашке полезно, и Еве, все-таки её рука по-прежнему её слабое место, и старику. Да и мне, ведь они моя семья, горячо любимая семья. Ева подарила мне не только дочь, она подарила вторую жизнь, где я больше не отшельник с кучей бабла, а глава семьи, которого любят, которого ждут. И пока в глазах этой женщины будет плескаться любовь, я буду существовать.
— Ты с нами? — вырывает меня из глубоко философских размышлений.
— Угу, с вами, с вами. Сашку покормить? А то она уже салфетки жевать начала.
— Фу, Саня, — скорее выхватывает из ее рук салфетку.
А пока я кормлю эти толстые щеки кашей, Ева готовит завтрак на всех. Папаня, само собой, помогает, и шуточки свои пошлые шутит, ну никак он без этого. Хорошо хоть биржей переболел.
Через час наконец-то вываливаемся полным составом из дома и сразу попадаем в тропики — пальмы, пестрые цветы с толстыми кожистыми листьями, стрекот насекомых и солнце. Сашка тут же слепится, пытается натянуть панамку себе на глаза, Ева в ответ пытается вернуть эту панамку на место, того и гляди подерутся. А программа у нас сегодня насыщенная. Мы с отцом будем ловить рыбу, Ева с Санькой купаться и есть.
— Слушай, — притягиваю к себе жену, которая все же победила мелкую хулиганку, — ты с этими лишними кило такая вкусная стала, — блин, у нас сегодня еще ничего не было. Может, на яхте как-нибудь исхитримся?
— Ян, не начинай. У меня и так комплексы теперь. Сиськи отовсюду вываливаются, задница в любимые джинсы не помещается.
— Вот не смей клеветать на сиськи, — сжимаю этих красавиц. — И попка у тебя что надо. Чувствуешь, как мне нравится? — прижимаюсь с ней.
— Чувствую, — закусывает нижнюю губу.
— Значит, никаких проблем, — смотрю в эти синие глаза.
— Эм-м-м, Ян, я тут кое-что узнала буквально вчера, — вдруг меняется в лице. — Хотела сказать на яхте, но…
— Так, в чем дело? — а это мне уже совсем не нравится. Если Ева напрягается, хорошего не жди.
— Я вчера тест сделала перед сном. Просто второй день в сон клонит, чувствую себя зомби, вот и подумала, что-то неладно. По ходу, у нас погодки будут. Тест положительный.
— Ох, как, — облокачиваюсь на дверцу машины. — Неожиданно, однако, — а моя куколка уже вся на взводе, опять переживает, — ну, хоть на этот раз парень будет?
На что пожимает плечами, тогда обнимаю ее:
— И чего ты испугалась?
— Не знаю, — упирается лбом мне в грудь.
