Под конец пути бедняжка уже не знала, куда себя деть. В эти самые дни ей всегда приходилось несладко. Особенно в первые три. Аж до головокружения с тошнотой и упадком сил.
— Ты чего такая зеленая? — глянул на нее Леша и не узнал. — Укачало?
— Наверно, — не рассказывать же ему истинных причин. — Долго нам еще?
— Нет, полчаса от силы.
А Маша уже мечтала о постели, куда забурится на три дня точно. Еще ж настроение испортится. Ой-ей… Хотя, чего собственно, уже испортилось. Была бы зверем, точно покусала бы эту медвежатину.
Неожиданно лодка замедлилась, а потом и вовсе остановилась.
— Что-то с мотором? — сразу забеспокоилась.
— Нет. Просто решил дать тебе немного времени прийти в себя.
— Да я в порядке. Мне уже поскорее хочется домой, — потом добавила, — к твоему брату.
— Отлично, — и как врубил скорость, что Маша чуть в багажный отсек не улетела.
— Псих! — пискнула из последних сил, зато остаток пути думала не о боли, а том, как бы ни выпасть за борт.
Когда же Леша причалил к мосткам, Маня выдохнула с облегчением.
— О! — посмотрел на нее с ухмылкой. — Смотри-ка, порозовела, посвежела сразу.
А она с трудом выбралась из лодки:
— Какой же ты все-таки урод.
— Какой есть. Иди в дом, вещи я сам занесу.
— Мне только рюкзак отдай, — поискала его взглядом.
Леша быстро вытащил ее рюкзачок.
— На, — протянул.
Маша с явным недоверием в глазах подошла, взяла сумку, а Леша сейчас же втянул носом воздух, следом напрягся всем телом. Однако она не стала вдаваться в подробности его резко изменившегося настроения, поторопилась в дом, где ее сразу встретил Саша. Подлетел, подхватил на руки и, не дожидаясь разрешения, поцеловал. От такой круговерти Маша вконец растерялась, потому позволила ему и целовать себя, и обнимать.
Так и плюхнулись оба на диван.
— Ничего себе, — произнесла сквозь жуткое смущение.
— Просто я очень по тебе соскучился, — и снова коснулся ее губ своими. — А ты? Хотя бы чуть-чуть? Или мой братец не давал скучать?
— Соскучилась, — и все-таки с ним так спокойно, так хорошо. А этот взгляд? Яркий, добрый, открытый.
Но тут и Саша сделал глубокий вдох, отчего его глаза вмиг загорелись оранжевым.
— Что? Что не так? — и он туда же.
— Маш, у тебя месячные?
Вот это вопрос прямо в лоб! От такого она не то, что красная, она стала пунцовая.
— Прости, — попытался улыбнуться, — за вопрос. Но это важно.
— Ну, наверно, — прошептала чуть слышно.
— Ясно, — резко погрустнел. — Тогда мне предстоит длительный поход.
— Как? Почему?
— Ты же знаешь, как себя ведут звери, когда у самок… ну ты поняла.
— Оу… И тебе обязательно уходить?
— Да.
— Но пока ты здесь, — коснулась гладко выбритой щеки, потом подалась к нему и поцеловала.
И этот поцелуй ей понравился, разбередил-таки душу, а следом и тело. Наконец-то. Только вот появление в дверном проеме Леши, увешанного сумками, снова все испортило. Маша как увидела его, так сразу отстранилась от Саши. Почему-то стало стыдно. Хотя, с какой бы это радости? Ей нечего стыдиться! Леша сам не знает, чего хочет, а она страдать должна из-за этого? Нет, не должна…
— Когда ты уйдешь? — посмотрела на Сашу.
Снова он уйдет, снова оставит ее наедине с Лешей. Да что же такое.
— Сегодня.
— Прости…
— Маш, это нормально, это естественно, тут не за что извиняться. А я больше не хочу, чтобы ты видела того бешеного медведя.
— Но если ты будешь уходить каждый раз, то медведь так и не привыкнет ко мне.
— Привыкнет, я надеюсь, но в этот период лучше не рисковать.
Маша тогда отправилась к себе. Надо было разобрать вещи, привести себя в порядок. Да и не хотелось видеть, как Саша уходит. Все у них не как у людей. Но, видимо, по-другому уже не будет, ведь братья только отчасти люди.
Спустя два часа она спустилась вниз, наверняка Леша не стал разбирать продукты. Однако, когда вошла в кухню, так и застыла. Безусловно, пакеты с провизией стояли не разобранные, но вот на столе покоилось небольшое лукошко с ежевикой. Ягоды аж блестели в лучах солнца. Маша взяла одну ягодку. Крупная, ароматная. И улыбка сама собой озарила лицо.
— Нравится? — раздалось за спиной.
Продолжение от 28.02
От неожиданности чуть ягоду не выронила. Позади стоял Леша, как всегда, подпирал дверной косяк.
— На вид просто прелесть, — ответила, не оборачиваясь. — Спасибо.
— Сашка ушел. И снова мы с тобой вдвоем, — прошел к столу.
А Маша ощутила, как низ живота наливается тяжестью, как кончики пальцев начинает приятно покалывать. Это все его запах. Пусть она и не чувствует запахи настолько остро, но аромат, что сейчас исходил от Леши вызвал мощный всплеск желания. А пах он всего-то гелем для душа. Обычным мужским гелем. И как ей не стыдно? Вот только целовалась, обнималась с Сашей. Где такое видано, чтобы доселе всегда скромная и воспитанная, она мечтала о двух мужчинах одновременно. Это противоестественно. Извращение какое-то, ей богу.
— Ты чего опять зависла? Может, попробуешь хотя бы? — кивнул на ежевику.
— У себя попробую, — схватила корзиночку, но прежде, чем уйти, достала из нее пять ягодок и положила перед Лешей. — Еще раз спасибо. Это было неожиданно и приятно.
— А мы разве не будем обедать? — с грустью посмотрел на пакеты.
— Будем. Позже.
И умчалась на второй этаж.
Когда она ушла, Леша аж тихо зарычал. Ее новый запах сводил с ума. Настолько яркий, насыщенный феромонами — это пытка, самая настоящая пытка. Саня-то молодец, взял и слинял куда подальше, а ему придется все дни находиться с ней рядом, чувствовать ее, а ночами дрочить от безысходности.
Вдруг до ушей донесся странный звук, словно приглушенный стон. И доносился тот из спальни Дурашеньки. Леша тогда бесшумно поднялся наверх, подошел к ее двери, прислушался. Да быть того не может? Она что? Мастурбирует?
А Маша действительно ласкала себя. Это был порыв. Мгновенный и требующий немедленной разрядки. Подавить его не получилось, как ни пыталась. Что удивительно, подобного с ней еще не происходило. Чтобы достичь пика всегда требовалось время, настрой, а тут… Просто запах Леши и пожалуйста. Он же слушал ее стоны, ее всхлипы и до дрожи хотел оказаться рядом, заменить ее руки своими, проникнуть в нее. Кончила Маша быстро, стало ясно по тяжелому дыханию, а Леша едва сдержался, чтобы не кончить следом.
