— Не помнишь? — вот сейчас ее глаза округлились. — Вообще ничего?
— Только драку с Сашкой и немного после.
— Вот как, — печально улыбнулась. — Ясно.
Тогда отвернулась, включила воду в раковине и принялась чистить зубы. А Леша заметил, как лицо ее покраснело. Заплакала… И что вообще происходит?
— Так, — выбрался из ванны, — иди сюда, — взял ее за руку, подтянул к себе. — Я-то не помню, но ты… расскажи, что я натворил?
— Ничего ты не натворил.
— Маш, прекрати, — подхватил ее под бедра и усадил на стиральную машину. — Выкладывай.
— Если думаешь, что причинил мне боль, то не переживай. Не причинил.
— Значит, тебе понравилось? — совсем растерялся.
На что она кивнула и не сдержалась, обняла его. А Леша сейчас же поцеловал. Целовал страстно, жадно. Когда губы коснулись груди, Маша инстинктивно подалась навстречу ласке. Неожиданно Леша поднялся, заключил ее лицо в ладони и всмотрелся во влажные от слез глаза.
— Ты теперь моя. И если…
— Твоя, — выпалила, — без если.
И Леша осознал, насколько остро она нуждается в любви, в защите.
— Я люблю тебя, — произнес ей в губы и немедля накрыл их своими.
В следующий миг Маша уже была во власти своего медведя. Видимо его напор и сила не зависят от лунных фаз, Леша всегда такой — грубоватый, быстрый, но как же это невероятно, ощущать на себе его напор, его страсть. Леша крепко держал за ноги и двигался так, что очень скоро все стоявшие на машинке вещи валялись на полу. А Маша смотрела, как член входит в нее, отчего возбуждение очень скоро достигло наивысшей точки. Леша тоже смотрел, смотрел на подпрыгивающую в такт движениям аккуратную грудь, на следы от его рук на нежной коже, на покрасневшие от поцелуя губы, слушал стоны, вдыхал ее аромат. Все это довело до исступления так же быстро. Правда, сейчас он успел выйти из нее, и горячая сперма хлынула Маше на живот. А ей почему-то стало обидно.
— Помоги мне, — положил ее руку на член.
И еще несколько секунд Маша ласкала его.
— Спасибо, — вдруг опустился на колени, пододвинул Машу поближе к краю и накрыл губами клитор, а пальцами проник во влагалище.
Вторая волна оказалась даже мощнее первой, отчего Маша не сдержалась, сорвалась на крик, ее трясло, в теле резко закончились силы, тогда Леша подхватил на руки и вместе с ней забрался в ванну. И держал до тех пор, пока не пришла в себя полностью.
— Все, можешь отпустить, — смущенно улыбнулась.
— Уверена?
— Угу.
Леша поставил Машу на ноги, но из объятий не выпустил.
— Ты, правда, ничего не помнишь? Совсем-совсем?
— Нет, Маш. Но знаешь, иногда бывает, вспоминается, спустя время.
— Жаль, — накрыла ладонями его грудь.
— И мне. Но сейчас же не хуже было?
— Нет. Но ночью было как-то по-другому. Ты был другим.
— Представляю, — скривился сразу.
— А мне понравилось. А еще я поняла, что тоже люблю тебя, — поднялась на цыпочки и поцеловала его в шею. — Тебе ведь больше не хочется убивать Сашу?
— Нет, больше не хочется, — поцеловал ее в макушку. — Но нужно признать, сил в лесном медведе больше, чем в городском.
— И что теперь будет? — прижалась к Леше всем своим существом.
Продолжение от 21.03
А Леша задумался. Действительно, что теперь будет? Здесь жить не останешься. И Маша? Если предложит ей полететь вместе в Москву, согласится?
— О чем думаешь? — заглянула ему в глаза.
— Обо всем. Я приехал сюда зализывать раны, тихо ненавидеть женщин всего мира, — нехотя усмехнулся. — А повстречал тебя. И раны как-то сами собой затянулись. Ты мне нужна, Маш.
— Так, я здесь. С тобой.
— Да, ты здесь…
Маша выбралась из ванны первая и отправилась в кухню. Однако столкнулась там с ужаснейшим бардаком, про который успела забыть. Н-да… стол два зверя не просто перевернули, а отломали тому ножку, посуды побили немерено, не говоря уже о еде, которая теперь красовалась разноцветными пятнами везде, где можно. Отлично!
Леша присоединился пятью минутами позже и застал Машу в гостиной, она забралась на диван с ногами, уставилась в окно. Вид у нее был какой-то уж очень тоскливый. Тогда же заглянул в кухню. Натворили они вчера дел, ничего не скажешь.
— Ты чего? — подошел к Маше и наконец-то обнял без страха, без сомнений. Теперь она принадлежит ему.
— Просто как-то все так странно. И перед Сашей чувствую себя виноватой.
— Сашка не дикарь какой-нибудь, поймет. Уже понял, просто вчера между собой разобрались медведи. А стол я починю.
И все же в голове Маши продолжал крутиться вопрос «а что дальше?». Надо же что-то решать. Если они теперь вместе, то и с бабушкой бы познакомить, да и в целом показаться дома. Тем более, теперь ее жизни ничего не угрожает, а главное, никто. Хотя… раз девушек продолжают убивать, но ее-то похитил именно волк, которого поймали. Пока размышляла над дальнейшим развитием событий, не заметила, как Леша собрал и вынес весь мусор, очнулась, когда до ушей донесся стук молотка.
— Надо же… так быстро, — застала медведя за починкой стола.
Вдруг со стороны улицы послышались непонятные звуки, Леша сейчас же подошел к двери, открыл. И обнаружил брата. Саша сидел на крыльце, смотрел на реку. Даже не обернулся, когда брат к нему вышел. А Маша поспешила вернуться в дом, им надо поговорить по-человечески, наедине.
— Ты как? — Леша встал у перил.
— В норме, — пожал плечами. — Не лучше и не хуже обычного. А ты, смотрю, молодец. Даром времени не терял.
— Сань… так вышло.
— Что именно? Хочешь сказать, что вдруг воспылал к ней чувствами? Хотя, ты у нас всегда был юбочником. Пока жили у деда, все сеновалы обвалял, в каждом сарае побывал, девки за таким бравым медведем табунами бегали. А снюхался со своей Линой, которая, как только замаячила перспектива, тут же перед тобой ноги раздвинула, даже на наличие мужа не посмотрела.
— Я что-то не понял, а какого…
— А такого. Я устал от одиночества. Устал жить в глуши. И тут появилась она, — глянул на кухонное окно, за которым мелькал Машин силуэт. — Она понравилась зверю. И вчерашняя ночь тому доказательство. У нас были все шансы. И ты знал, что Маша мне нравится, а что в итоге? В итоге ты затащил ее в койку, тогда как продолжаешь сохнуть по той суке. Нормальных девчонок ты всегда кидал, тебе было неинтересно с ними, а на шлюх с претензиями западал. И до сих пор тебе покоя не дает, как же Лина осмелилась бросить самого Лазарева.
- Вот, значит, каким ты меня видишь, — усмехнулся.
