— Искренне надеюсь, что вы не вовлечены в это дело адмиралом Локком или его соратниками. Я не хотел бы, чтобы вас арестовали.
— Арестовали? — пискнула она, ужас сжал ей горло. — Но я ничего не сделала. Локк мерзавец, и я намерена доказать это. Он обвинил моего отца, взявшего на себя вину за его преступления. Мой отец был честным офицером, и он был невиновен!
Суровые черты лица Джека смягчились.
— Я ценю вашу преданность отцу. Тем не менее, надеюсь, что у вас есть нечто большее, чем пламенная убежденность в вине Локка, чтобы рыться в его вещах. Вы подвергаете себя большой опасности, мисс Тремейн.
— У меня есть письма моего отца, детализирующие все его подозрения по поводу адмирала Локка, но никто не хочет слушать. Никто, в Адмиралтействе, никто в Совете Военно-морского флота. Я должна была взять дело в свои руки.
— Письма? — золотые брови капитана приподнялись к линии волос. — Что в этих письмах?
— Задокументированные подозрения моего отца об адмирале Локке. Мероприятия, даты, очевидные последствия.
— Почему он послал вам эту информацию, а не в Адмиралтейство, или даже своему поверенному?
— Он пытался предупредить Адмиралтейство, но опасался, что Локк не работает в одиночку, поэтому он послал домой копию информации. Он доверил мне сделать то, что будет лучше для дела.
— Я не думаю, что он имел в виду вас, неподготовленную к этому, — пробормотал Эверли. — Вы должны были передать информацию семейному поверенному и позволить ему заниматься этим делом.
Аманда сжала руки на коленях.
— После того, как мы получили известие о судебном процессе, наш адвокат почтительно отказался представлять нас в каких-либо дальнейших юридических вопросах.
Как не пыталась, она не смогла сдержать горечь в голосе.
— Тогда он дурак, — сказал Эверли. Он смотрел ей прямо в глаза, его лазурный взгляд пленил ее.
— Послушайте меня, мисс Тремейн. Это дело не для женщины вашего воспитания. Дайте мне письма вашего отца, они могут помочь мне в моем расследовании. Уверяю вас, что сделаю все возможное, чтобы выяснить, что скрывает Локк. Если найду доказательства, оправдывающие вашего отца, обещаю вам, что доведу дело до конца.
— Вы хотите, чтобы я доверила вам письма моего отца? Вы принимаете меня за дурочку, капитан?
Ее презрение повисло в воздухе между ними. Конечно, он не думал, что она настолько наивна! Аманда не была уверена, что он не уничтожит письма; она поклялась, что не позволит их забрать.
Джек раздраженно вздохнул.
— Нет, мисс Тремейн. Вы особенная, но я не считаю вас дурочкой.
Аманда не была уверена, стоит ли радоваться или обижаться.
— Не верю вам.
— Доверьтесь, — настаивал он. — Что я сделал за последнее время, чтобы заслужить вашу немилость?
— Вы не спросили куда ехать. Мы просто ездим по кругу последние четверть часа.
Она смущала его, медленная волна краски окрасила его лицо от челюсти до бровей.
— Вы совершенно правы, мисс Тремейн. Я могу быть очень целеустремленным. Будьте так добры, сообщите ваш адрес?
Аманда сказала ему свой адрес, и капитан передал его своему кучеру. Мерный цокот копыт лошадей в сочетании с шумами улицы притупил молчание между ними.
— Позвольте мне извиниться, — продолжил он с кроткой улыбкой. — Слишком много проведенного времени на берегу испортило мои манеры.
Аманда не сдержавшись, улыбнулась в ответ. Он был дьявольски очарователен.
— О письмах, капитан…
Эверли сел, внимательно слушая.
— Это не значит, что я не хочу помочь вашему расследованию, — продолжала она, — но я зашла слишком далеко, чтобы бы отойти в сторону прямо сейчас. Я дам вам почитать письма моего отца, но они должны оставаться в моем распоряжении.
Он просмотрел на ее лицо, как будто ища скрытый смысл в ее словах. Ничего не найдя, кивнул.
— Очень хорошо, мисс Тремейн. Я согласен с вашими условиями.
Облегчение появилось на ее лице, она вздохнула.
— Встретимся завтра днем у ворот Грин-парка в половине третьего. Я принесу письма.
Выразительный рот Эверли расплылся в довольной улыбке. Морщинки появились вокруг его глаз. Сердце Аманды дрогнуло в груди, и она быстро отвела взгляд. О, да поможет ей Господь, не влюбиться в эту улыбку. Он должен еще искупить свою вину. Она не может пока доверять ему.
Экипаж остановился перед пансионом. Капитан посмотрел в окно, его хорошее настроение исчезло.
— Вы здесь живете? — просил он недоверчиво.
Гордость выпрямила позвоночник Аманды.
— Это единственное место, которое моя бабушка и я можем себе позволить.
Эверли взял ее руку в свою и увидел мозоли на пальцах от работы. Прикосновение его теплой, шершавой кожи вызвали у нее головокружение. Она отдернула руку.
— Вы работаете, чтобы поддержать свою семью?
Его глаза были прикрыты, выражение лица непроницаемо.
Шея Аманды пошла пятнами от стыда.
— У меня не было никакого выбора, капитан. Корона отобрала наши земли и деньги, которые мы имели. Столкнувшись с выбором, работать или голодать я выбрала первое. Если хотите знать, я работаю швеей. Теперь, если у вас нет более грубых или неуместных вопросов, должна просить вас простить меня, мне пора.
Аманда выскочила бы из кареты в ту же минуту, как лакей открыл дверь, но Эверли положил руку ей на плечо.
— Я сожалею, — сказал он просто. — Вы сделали то, что были должны.
Это было уже слишком.
— Мне не нужна ваша жалость, капитан, — отрезала она. — Только ваша помощь. Грин-парк, завтра. Не заставляйте себя ждать.
Девушка увидела мельком удивленное выражение лица капитана, прежде чем вбежала в дом. Она пробурчала проклятье себе под нос.
Капитан ожидал, что она будет в долгу перед ним? Без сомнения, он считал себя очень великодушным, помогая бедной женщине в беде.… Такой высокомерный, снисходительный…
Аманда приостановилась на лестничной площадке, борясь с гневом, который готов был вылететь, как джин из бутылки. Да, капитан высокомерен. И снисходителен. Но независимо от ее мнения о нем, сейчас он единственный, кто может помочь добиться оправдания ее отца.
Аманда продолжила свой подъем более медленно, задаваясь вопросом, как сказать бабушке, что они не собираются ехать обратно в Дорсет.
Глава 6
Инстинкт побудил Джека ухватиться за трость, когда его карета резко повернула, ибо его ум был занят. Воспоминания о прекрасном лице мисс Аманды Тремейн отпечатались в его сознании, невзирая на то, как сильно он пытался их прогнать. Черт, она была то кокетливой, без тени недоверия в ее темных глазах, то колючей, как морской еж.
