— Сегодня ночью? — повторила она. Ее глаза расширились. — Зачем?
Он стиснул зубы и заставил себя сказать:
— Потому, что все кончено.
Краска отхлынула от ее лица.
— Кончено? Что ты имеешь в виду?
Он вздохнул.
— Ты дала мне неделю, чтобы я доказал, что мне можно доверять, что я и делал более или менее успешно… Ты должна принять это решение.
— Но неделя не закончилась, — сказала она, дрожащим голосом.
— После того, чему стал свидетелем сегодня, я понял, что доверие не может быть только односторонним. Мое доверие воспринималось тобою, как должное, До сих пор я не предполагал, что ты не хочешь меня настолько, насколько я тебя. Может быть, это не тот случай, в конце концов.
— Нет, — прошептала она. — Николас, не…
Он приложил два пальца к ее губам, останавливая поток мучительных слов.
— Ты должна решить, что хочешь, Кит. Что хочешь, и кому доверяешь. Мое присутствие здесь будет только мешать, поэтому я даю тебе возможность подумать. Но как только ты решишь, обратного пути не будет. Прежде чем я уйду, должен упомянуть еще две вещи: вдовствующая герцогиня вернулась в Бат, это первый мой подарок тебе. Я ездил в поместье Бродуэлл сегодня утром, и привез ее обратно, как только она покончит с леди Элизабет и другими сплетницами, тебе никогда больше не придется беспокоиться о своей репутации.
Вот второй подарок, — он сунул руку в карман пиджака и вытащил две визитные карточки. — Во-первых, вот визитка г-на Долрампа, который владеет типографией в Лондоне. Я написал ему о твоем переводе Рамаяны, и он очень заинтересован в публикации, когда ты закончишь. На самом деле, он готов платить довольно значительную сумму в течение этого времени. Ты можешь задать ему любые вопросы через моего поверенного. Вот тебе его визитка тоже.
Кит взяла визитки у него, слезы текли по ее бескровным щекам. Николас протянул руку и осторожно вытер их большим пальцем.
— Я знаю, насколько ты ценишь свою свободу, Кит, — добавил он, — и я никогда не заставил бы тебя делать что-то против твоей воли. Но я должен потребовать того же самого и от тебя, как ты от меня. Твоей любви и твоего безграничного доверия. Без них мы не сможем быть вместе.
Кит пыталась что-то сказать, но слова застревали в горле. Она прикрыла рукой рот и только качала головой.
Маркиз сделал шаг назад и склонил голову к ней.
— Прощай, Кит.
Решив уйти, прежде чем потеряет самообладание полностью, сел в карету и приказал кучеру направляться в Лондон.
Глава 13
— Доброе утро! Ау? Кит? Боже, дитя, скажите этому индуистскому великану, чтобы он впустил меня, или я должна томиться на вашем пороге?
Кит подняла подбородок с руки на диване и уставилась на дверь гостиной усталыми глазами.
— Рамеш, впусти Ее Сиятельство.
Вдова суетилась перед порогом, одетая в сногсшибательную смесь желто-зеленого шелка. Перья на ее тюрбане качались с особой энергией.
— Эх, что все это значит, моя дорогая? Я думала, ваш дворецкий собирается выкинуть меня на улицу.
Кит встретила даму усталой улыбкой.
— Прошу прощения, Ваша светлость. Я велела Рамешу никого не пускать, и боюсь, что он поймал меня на слове. Но я не предупредила, что вы исключение.
— Ну, я предполагаю, что я… — она остановилась посредине комнаты, достала лорнет и посмотрела в него. — Милостивый Боже, моя дорогая, что случилось? Ты выглядишь так, как будто провела ночь в колодце.
Кит вытерла слезы с лица смятым батистовым платочком, который держала в руке, затем поднялась, пошатываясь на ноги.
— Я рада, что вы здесь, мэм. Вы очень мне нужны.
— Ей-богу, дитя, да, что случилось? — вдова убрала лорнет, затем повернулась к Рамешу и, не моргнув глазом, велела принести чай для них обеих. Затем она взяла за руки Кит и поцеловала ее в щеку. — Так, что произошло, Кит? Вот, садись рядом со мной.
Кит позволила пожилой женщине усадить ее на диван. Она смахнула прядь волос с глаз и глубоко, судорожно вздохнула. Как она могла даже начать говорить вдове об этом запутанном деле? О боли, предательстве, растерянности, тоске и… и что потеряла любимого мужчину? Она с трудом сглотнула, затем поморщилась ее, лицо было мокрым от слез, пролитых за последние несколько часов.
— Кит… ты спала, дитя? — спросила вдова, вглядываясь в нее с большой озабоченностью.
— Немного. Я обратила внимание на вашу необычную внешность, Ваша светлость, — она ответила рассеянно.
— А, это, — вдова махнула рукой небрежным жестом. — Я думала, что нужно одеться так, чтобы соответствовать моим красочным синякам. Сначала черно-синим, далее фиолетовым и красным, и теперь, как видишь немного желтым, но думаю, что это пройдет.
Кит села, мгновенно став внимательнее.
— Вы хорошо себя чувствуете?
— Конечно, дитя, — разволновалась пожилая женщина. — Всего несколько синяков и ушибов, ничего больше. Если бы не чудовищная головная боль в течение нескольких дней. Это старый проныра врач говорит, что я самый невыносимый пациент, из всех, которых он когда-либо знал. Хм. Мой внук мог бы сказать ему тоже самое.
— Я так рада, что вы здесь, — тяжесть в груди Кит, казалось, ослабла.
Вдова погладила ее по щеке.
— Расскажи мне все, дитя.
Кит закусила губу.
— О, Ваша светлость, все так запуталось. Я сделала все не так.
Пожилая женщина рассматривала ее пристально несколько мгновений.
— Я никогда не видела тебя такой огорченной, моя дорогая. А это не связано с моим внучатым племянником?
— Николас, — горло Кит свело от этого имени. — Да, мэм. Связано.
Лицо вдовы стало мрачным.
— Так, что он натворил на этот раз?
Борясь со слезами, которые угрожали разрушить ее самообладание, Кит рассказала все, от ее первой сделки с маркизом в Бродуэлле и все, что последовало за этим, с кульминацией ее фиаско прошлой ночью в Ассамблее.
— Можно подумать, что это нечто экстраординарное. Ты должна была знать, к чему приведет сделка с повесой, — заявила пожилая женщина.
Кит улыбнулась сквозь слезы.
— Вы не поверите, но я сделала это для вас.
— В следующий раз, моя дорогая, позволь мне вести самой мои собственные сражения; твое вмешательство обходится слишком дорого.
— На самом деле, Ваша светлость.
— Так, где же, этот негодяй мой племянник сейчас? Клянусь, что должна оттаскать его за уши.
— Он вернулся в Лондон, — ответила Кит глухим голосом.
— В Лондон? — рассердилась герцогиня — Как это так? Ба! Как он посмел относиться к тебе так плохо! Ты должна поехать к нему, дитя, и спросить его прямо об этом.
