— Мне было так стыдно за свое поведение, — ответил Алексис. — Я подумал, что шокировал тебя, вызвал отвращение. Мне казалось, что единственным способом исправить положение будет отправить тебя домой.
— В Англии… у меня… нет дома, — начала Теола, но, произнося эти слова, она подумала, что еще не рассказала ему об отце.
Действительно, им еще так много надо было рассказать друг другу, так много объяснить.
Она уже собиралась начать, как почувствовала, что его рука прикоснулась к ней, и затрепетала от новых ощущений, которые раньше были ей неизвестны.
— Я люблю тебя! — произнес Алексис. — Люблю так сильно, так полно, что мне трудно будет, радость моя, даже думать обо всем, что мне надо сделать в Кавонии, — я буду думать только о тебе!
Теола не смогла ответить, так как его губы уже нашли ее губы, а языки пламени охватили ее тело и зажгли страстное желание, граничащее с болью.
— Ты похож на… Аполлона, — прошептала она. — Я поняла это, когда впервые… увидела тебя, и теперь я знаю… что ты — бог света.
Алексис поцеловал ее шею, и она сказала, прерывисто дыша:
— Мой… отец говорил мне, что Аполлон… покорял мир силой своей… красоты… и любви.
— И этим я тебя покорил?
— Да!.. Да!.. О да!
Больше слова были не нужны.
Теоле снилось, что ее целуют; она открыла глаза и обнаружила, что это была реальность. Алексис склонился над ней и прильнул поцелуем к ее губам.
Комнату заливал солнечный свет. За окнами пели птицы и было слышно тихое прохладное журчание воды, падающей внизу в каменную чашу фонтана.
— Ты очень красива утром, моя дорогая, — сказал Алексис, и Теола увидела, что он уже одет.
— Ты… меня покидаешь? Это был вопль отчаяния.
— Мне надо отправляться на работу, драгоценная моя. Именно так отвечают женам мужчины во всем мире в эту минуту. Сегодня утром для меня это особенно справедливо.
— Почему ты… не разбудил меня, когда… встал?
— — Ты спала, как дитя, я не видел ничего прекраснее твоего спящего лица.
Теола подняла руки, чтобы отвести назад волосы, и в этот момент одеяло соскользнуло с нее, и она осознала, что лежит в кровати совершенно нагая.
Она поспешно натянула одеяло, краска залила ее щеки.
— Я… без одежды!
— Магара принесет тебе одежду, — ответил он с улыбкой, — но я люблю тебя именно в этом виде!
— Ты не должен… смотреть на меня, мне… стыдно!
— Ты же нимфа, а нимфы по традиции носят очень мало одежды.
Алексис медленно стянул с нее одеяло и поцеловал одну за другой ее груди. Затем он поцеловал ее в губы, и она увидела, что в его глазах вспыхнул огонь.
— Я хочу тебя! Видит бог, как я тебя хочу! — произнес он. — Но если я сейчас не уйду, люди подумают, что их правитель слишком уж любит опаздывать!
Он встал и, глядя на нее сверху, сказал:
— Если бы я мог выбирать, то остался бы здесь, весь день занимался с тобой любовью и говорил бы тебе, как ты прекрасна и совершенна во всех отношениях. Но мне надо выбрать новое правительство и назначить людей на ответственные посты.
И Алексис отвернулся с видимым усилием.
Теола протянула к нему руки.
— Поцелуй меня… еще раз, — умоляющим голосом попросила она.
Он вернулся и поцеловал ее крепко и страстно. Потом, почувствовав, как отозвались па поцелуй ее губы и все ее тело задрожало в его объятиях, он поцеловал ее в глаза и сказал:
— Не надо соблазнять меня, Теола! Если бы ты только знала, как трудно мне покинуть тебя. Он чмокнул ее в кончик носа.
— Как только мне удастся создать хоть какое-то подобие порядка, мы уедем в свадебное путешествие и проведем вместе медовый месяц. Я хочу увезти тебя в мою хижину в горах, где жил в последние годы. Она очень скромна, но там мы будем одни.
— Мне так бы этого хотелось! — вскричала Теола. — Быть с тобой… наедине! Мы и правда можем туда поехать?
— Как только я смогу, любовь моя, моя прекрасная маленькая женушка.
Он опустил ее обратно на подушки и решительно зашагал к двери.
— Когда я тебя увижу? — спросила она, скорее крикнула.
— За обедом, — ответил он. — Даже самому занятому человеку положено делать перерыв на обед.
Он улыбнулся ей своей неотразимой улыбкой и ушел.
Теола вздохнула от счастья и повернулась к окну.
Ночью она узнала, где они находятся.
Вилла принадлежала семье Никиаса Петлоса. Когда Алексиса с матерью выслали из Кавонии, Петлосы собрали сокровища семьи Василас и укрыли их в своем доме. Потом отец Никиаса Петлоса спас жизнь королю Фердинанду во время его первого приезда в Кавонию, когда анархист бросил бомбу в его карету. Полковник Петлос схватил ее и успел выбросить на дорогу до того, как бомба взорвалась. Разумеется, король Фердинанд был ему благодарен.
Когда всех кавонийских офицеров и вельмож выслали из дворца, полковник Петлос, а потом и его сын сохранили свои должности, и им были дарованы такие привилегии, как ни одному другому кавонийцу.
Однако семья Петлос была возмущена тем, как повел себя король, когда получил власть. Полковник Петлос ушел в отставку через несколько лет под тем предлогом, что слишком стар, чтобы продолжать службу. Но его сын по настоянию Алексиса Василаса, к тому времени тайно вернувшегося в страну, остался на службе короля, так как верил, что здесь он лучше всего сможет помочь Кавонии.
— Завтра я покажу тебе сокровища моей семьи, которые передавались из поколения в поколение, — пообещал Алексис Теоле.
— Мне бы очень хотелось взглянуть на них.
— Они бы пропали, если бы не доброта моих Друзей.
— Ты наградишь майора Петлоса? — спросила Теола.
— Я собираюсь поручить ему обучение армии, — ответил Алексис. — Он молод для такого важного поста, но я знаю, что могу на него положиться. Хоть и надеюсь, что Кавонии никогда больше не придется снова воевать, мы должны быть готовы защитить себя.
— Мне невыносима мысль, что ты… можешь снова… оказаться… в опасности, — сказала Теола.
— Сейчас мне грозит только одна опасность, — ответил Алексис, — что я буду слишком часто любить тебя и надоем тебе.
— Этого никогда не случится, — шепнула Теола. — Мне больше ничего не надо… только бы быть с тобой.
— Мы будем вместе каждый день, — пообещал Алексис, — а ночью ты будешь спать в моих объятиях.
— Здесь?
— Это будет наш дом.
— Поэтому ты привез меня сюда сегодня ночью? — спросила Теола. — А я никак не могла понять, почему ты увозишь меня из дворца.
