— Пожалу-уйста… возьми меня…ах..а..а..сейчас! — извиваюсь на нем, горя от желания!
— Вот, так лучше!
Громов поймал мои губы своими губами, и насадил меня на свой член, придерживая меня за талию. Он вошел в меня одним мощным толчком, погрузившись до конца, наполнив сбой.
Я с силой закусила губу, что бы ни закричать от удовольствия, и вскоре почувствовала каплю крови на своей губе! Вот, черт, как же хорошо!
Громов остановился на секунду, а после захватил мою губу, слизывая кровь, и поцеловал страстно, долго, отнимая у меня кислород, и даря свой, один на двоих. Так что мой взор затуманился, и я потерялась во времени.
— Моя малышка… вот так… давай!
Громов яростно вдалбливался в меня, мощными толчками входя и выходя из меня, срывая с моих губ стоны, заставляя кричать, срывая голос, не щадя горло. В комнате звучали лишь шлепки наших тел вместе с моими нами стонами и криками, а его рычанием.
Я первой дошла до пика наслаждения, да такого, что внутри, словно тысячи фейверков рассыпались, вознеся меня до седьмого неба счастья. Следов за мной, Громов тоже кончил в меня, захватив зубами мою шею. Мы оба настолько выдохлись, что было тяжело дышать. Громов устроился удобнее, притянув меня к себе, располагая мою голову у себя на плече.
Мы лежали в тишине, Громов перебирал мои волосы, а я пыталась собратья с мыслями.
— О чем думаешь, не выдержав, спросила я, закусив нижнюю губы.
Он переместил свою руку мне на живот, и, распластав ее на нем, немного сжал. А его губы опустились на мою шею, целуя и покусывая, прокладывая дорожку снизу вверх и, наконец, захватили мочку уха.
— О том, когда же ты мне уже скажешь, что я стану отцом?…
Глава 60. Алиса
Сердце бьется с бешеной скоростью. После его слов, я замираю, нет смысла отрицать очевидное, тем более я сама хотела признаться, просто не думала, что это произойдет так.
— Так ты знаешь? — спрашиваю я, а сама, все еще лежа к нему спиной, не решаясь повернуться и взглянуть в его глаза.
— Да! — отвечает он, кладя вторую руку на мой живот, обхватывая меня в кольцо своих рук.
И тут меня накрывает. Чертовы гормоны, интересно у всех так? Или это не гормоны, а мой вредный характер?
— Как давно ты знаешь? — наверное, он почувствовал, как изменился мой голос, потому, что спиной, я ощутила, как он напрягся.
— Малыш, успокойся, — поглаживает мой живот, в успокаивающем жесте, и целует в плечо.
— Я хочу знать, как давно ты знаешь?
— Эх, я узнал на следующий день, как приехал проведать тебя в больнице. Твой отец спорил с медсестрой, на счет препарата. Он настаивал на том, что тебе нельзя его давать. А потом я услышал, что ты — беременна. Наверное, она новенькая, потому что перепутала назначения. И я все слышал. Пришлось прижать сначала врача, тогда он раскололся, а потом я поговорил и с твоим отцом! Все подтвердилось! Маленькая?
— Так ты и с отцом говорил на эту тему?
— О, дорогая, у меня не было выбора — смеется он, — когда тебя припирают к стене, и грозятся оторвать яйца, волей-неволей поговоришь о чем угодно. Твой отец был очень убедительный, поверь мне! — продолжает смеяться он, — Ну, малышка?
— То есть, ты поговорил со всеми про мою беременность? Врачи, медицинский персонал, мой отец! Со всеми, кроме меня? И зная, что я беременная, ты ни разу не пришел ко мне?! К нам? Знаешь, кто ты? — обида накрыла меня опять, скажите глупо? По-детски? Возможно! Но я же женщина! Причем беременная! Это убойное сочетание!
Я вырвалась из захвата его рук и повернулась к нему, при этом прикрываясь одеялом. Хотелось видеть его лицо!
— Стой, стой, не убивай меня! — поднимая руки вверх, как будто капитулируя, говорит он, — Маленькая, я приходил почти каждый день, пока ты спала… Я поговорил с твоими врачами. И все как один говорили мне, нельзя! Нельзя рисковать, вдруг что-то бы вышло из-под контроля. Воспоминания могли спровоцировать цепную реакцию… Я боялся, за тебя и нашего малыша. Если бы я стал причиной твоего плохого состояния, то, как бы я жил? Скажи мне?! Я и так виноват перед тобой, за то, что случилось… Твой психолог, настоятельно рекомендовала, мне, пока не появляться. Я с ней согласился. Мне пришлось. Ради тебя! Ты только начала восстанавливаться… Но я все время был рядом — Громов взял в руки мое лицо и сейчас смотрел в мои глаза:
— Маленькая, не накручивай, если бы было можно, я бы из твоей палаты вообще бы не вылизал. Верь мне! — он начал покрывать поцелуями шею, а потом резко опрокинул на спину, спустился вниз так, что его лицо оказалась напротив моего живота.
— Если бы я мог, я бы каждый день покрывал поцелуями твой животик, вот так — и в подтверждении своих слов, последовала череда горячих и страстных поцелуев. Мой живот еще никогда не был так, обласкал, как сейчас. Громов гладил его, целовал, обнимал. Но страх и обида внутри меня все равно были…. Я боялась сейчас как никогда! Боялась поверить в счастье, я боялась довериться ему…
— Гад, ты, Громов! Пользуешься тем, что мои гормоны сейчас беснуются! И не думай, что мы тебя уже простили! Мы все еще злы на тебя!
Он засмеялся, но голову от моего живота так и не убрал.
— Мы?
— Да, мы с малышом считаем, что ты сильно накосячил и тебя нужно наказать!
— О, моя дорогая, я готов искупить свою вину — в подтверждение своих слов, он поцеловал меня в шею, — Я же на верном пути?
— Возможно, — выдохнула я от удовольствия.
— Отлично, сейчас проверим!
С этими словами, Громов стал покрывать меня поцелуями, но уже не так жадно, а медленно и очень сладко. Пока его губы изучали мои, я отвечала на его ласку, от чего он довольно рычал и улыбался. Его руки изучали и мяли мое тело словно пластилин. Губы спустись на шею, и медленные поцелуи перешли на ключицу. Тело пылало, я уже не могла смирно лежать, пыталась извиваться и постанывала. Не заметила, как его губы уже терзали мою грудь, а руки сжимали другую. Губы схватили за вершинку и потянули, отчего тело выгнулось дугой. Поцелуи становились все ниже, прошли по животу еще ниже. Хотела свести ноги, не дали. Приятный смех, и вот крепкие руки разводят ноги шире. Я смущаюсь, и заливаюсь румянцем, казалось, он уже все там видел, но не могу по-другому. Смотрю, как довольный Громов устраивается между моих бедер.
— Посмотрим, насколько ты сладкая, и возможно мое наказание не будет таким жестоким — и темная макушка, склонилась над моей женственностью. Горячий и влажный язык стал медленно вылавливать самое сокровенное место. Молчать не получалось совсем, как и лежать на месте. Но крепкие руки удерживали крепко, а жадный язык стал непросто вылизывать, но и скользить по набухшим складочкам дразня, но и входить в меня.
— А-а-а-а прошу, хватит, — стонала я. Как можно, вообще вынести такую сладкую муку.
