Посмотрев на Жан-Клода, я задумалась: проявила ли бы я такие же достойные качества, или рискнула бы всем, чтобы его исцелить? Одно дело – видеть его мертвым, другое – гниющим, как Сабин... это во многих смыслах хуже смерти. Конечно, Сабин погибал. Как бы он ни был силен, а вечно держать себя он не сможет. Может быть, Доминик сможет зашить его в большой мешок, вроде тех перчаток, что у него на руках. Может быть, он будет жить, даже превратившись в сплошную жидкость. Очень отвратительная мысль.
Я уставилась на стоящих мертвецов, они на меня. Один зомби был почти нетронутым. Серая кожа обтягивала кости, похожая больше на глину, чем на плоть. Один синий глаз смотрел на меня. Второй расплылся, как смола. Похоже на то, что случилось с глазом у Сабина.
Рациональней прозвучало бы, если бы я сказала, что коснулась глаза и исцелила зомби. Или что подумала и вылепила плоть, как глину. Но это было не так. Я глядела на зомби и тронула в себе ту искру, которая позволяла мне поднимать мертвых. Какую-то часть своей сущности я направила наружу, раздувая, как огонек, и бросила ее туда, к зомби.
Живи, живи! – шепнула я.
Я это не раз видела, и все равно оно не переставало меня удивлять. Кожа наполнилась, приподнялась, выгладилась. Постепенно приобрела телесный цвет. Сухие, как солома, волосы закудрявились, стали каштановыми и мягкими. Мертвый глаз, как воздушный шар, расширился и заполнил орбиту. На меня глядели два здоровых глаза. И даже потрепанная одежда восстановилась. Жилет с золотой цепочкой. Одежда уже сто лет как вышедшая из моды.
Потрясающе! – сказал Доминик. – Переодеть его, и он сойдет за человека.
Я кивнула:
Зомби у меня получаются великолепно, но это не поможет вашему Мастеру.
Позовите одного вампира из зала гробов, – попросил Доминик.
Зачем?
Доминик достал из ножен у себя на спине серебряный нож. Я и не знала, что у него есть оружие. Беспечность с моей стороны.
И что вы этим собираетесь делать? – спросил Жан-Клод.
С вашего разрешения, я нанесу порез одному из вампиров и попрошу Аниту залечить рану.
Жан-Клод обдумал и кивнул.
Небольшой порез.
Разумеется, – поклонился Доминик.
Вампиры в конце концов исцеляются сами, так что, если я не смогу вылечить порез, ничего страшного. Хотя не знаю, были бы согласны со мной вампиры.
Анита, – сказал Доминик.
Дамиан, иди сюда, – позвала я.
Жан-Клод при этом приподнял брови, но ничего не сказал. Если он ждал, что я вызову Вилли, то ошибся. Вилли мой друг, и пусть он мертв, я не хочу видеть, как его будут резать.
Дамиан же сегодня пытался устроить ментальное изнасилование женщины в клубе. Пусть теперь помучается.
Дамиан вошел, шаря глазами по комнате, пока не заметил меня. Лицо у него было пустое и безжизненное. Пустее, чем во сне, – такое бывает только в смерти.
Дамиан, стой.
Он остановился. Глаза его были такими зелеными, как я в жизни не видела. Зеленее, чем у Кэтрин, скорее кошачьи глаза, чем человечьи.
Доминик встал перед Дамианом, поглядел на вампира, приставил серебряное лезвие к щеке и резко провел острием вниз.
Тонкой алой струйкой потекла кровь по абсолютно бледной коже. Вампир не среагировал, даже не мигнул.
Анита, – сказал Доминик.
Я глядела на Дамиана – нет, на оболочку Дамиана. И погнала силу к нему, в него. Я хотела, чтобы он жил. И шептала ему это слово.
Кровь остановилась. Порез сомкнулся, будто его и не было. Это оказалось... просто.
Доминик платком стер кровь со щеки вампира. На бледной коже не было и следа пореза.
Первой это сказала Кассандра:
Она могла бы вылечить Сабина.
Доминик кивнул:
Да, это может получиться. – Он обернулся ко мне с торжествующим, восторженным лицом. – Вам понадобится сила вашего триумвирата, чтобы поднять Сабина днем, но когда он встанет, вы, наверное, сможете его вылечить.
Тут был только мелкий порез, – сказала я. – А Сабин – это... это ужас.
Но вы попробуете?
Если сможем положить этих трех вампиров обратно целыми и невредимыми, то да.
Завтра же.
Я пожала плечами:
Почему бы и нет?
Не могу дождаться, когда смогу рассказать Сабину, что я тут видел. У него давно уже не было никакой надежды. Но сначала мы должны положить обратно ваших друзей. Я помогу чем смогу.
Я улыбнулась:
Доминик, я достаточно разбираюсь в магии, чтобы знать, что вы можете мне помочь разве что советом со стороны.
Зато очень хорошим советом, – улыбнулся он в ответ.
Я ему поверила. Ради Сабина он желал моего успеха.
Ладно, давайте работать. – Я протянула руки Ричарду и Жан-Клоду.
Они послушно их приняли, и было приятно держать их за руки. Они были теплые, красивые, но непосредственной магии не было. Не было искры. Я каким-то странным образом поняла, что сексуальная игра заменила ритуал. Ритуалы не являются абсолютно необходимыми для большинства магических действий, но они служат способом сфокусироваться, подготовиться к акту наложения чар Я не обходила кровавый круг, не приносила жертву. Не было у меня с собой никаких параферналий. Были только двое мужчин рядом со мной, мое собственное тело и нож у меня на запястье. Я отвернулась.
Ничего не происходит.
А чего вы именно ожидали, Анита? – спросил Доминик.
Я пожала плечами:
Чего-то. Не знаю.
Вы слишком стараетесь, Анита. Дайте силе к вам прийти.
Я покрутила плечами, стараясь сбросить напряжение. Не помогло.
Жаль, что вы мне напомнили об умении некоторых вампиров восставать еще до темноты. Уже день к вечеру, и мы под землей. И может быть, уже поздно.
Такие мысли не слишком помогают, – сказал Доминик.
Жан-Клод подошел ко мне и не успел еще коснуться меня, как сила теплой волной омыла мою кожу.
Не трогайте меня, – сказала я.
Я почувствовала, как он замер в нерешительности за моей спиной.
В чем дело, ma petite?
Ни в чем.
Я повернулась к нему лицом, подняв руку над его обнаженной грудью, и эта полоска тепла снова пролегла от него ко мне. Будто его тело дышало мне в руки.
Вы это чувствуете?
Он склонил голову набок.
Магия?
Аура, – сказала я, подавляя желание глянуть на Доминика, как игрок на тренера: правильно ли он исполняет установку. Я боялась отвернуться, потерять нить. Протянув руку Ричарду, я сказала:
