Ты уверен? – спросил Ричард. – Абсолютно уверен?
Эдуард кивнул, рассматривая лицо Ричарда.
А он тебя настолько ненавидит, что готов убить Аниту?
Я так не думал. – Ричард повернулся ко мне, я на лице его был написан ужас. – Боже мой, да мне и присниться не могло, что он такое придумает! Зачем?
Насколько бы ты хорошо сегодня дрался, если бы ma petite погибла? – спросил Жан-Клод.
Ричард смотрел на него, настолько ошеломленный подлостью Маркуса, что мне захотелось погладить его по головке и сказать, что все хорошо. Меня дважды чуть не убили, а я хотела его утешать. Иногда любовь – это как чистейшая глупость.
Все так удачно вышло, – сказал Эдуард.
В каком смысле? – спросил Ричард.
Он имеет в виду, что, раз ты собираешься его сегодня убить, нам этого делать не придется, – пояснила я.
Я просто поверить не могу, что Маркус способен на такое... на такую...
На такую подлость, – подсказала я.
Он кивнул.
Это скорее похоже на Райну, чем на Маркуса, – заметил Жан-Клод.
Да, достаточно для нее извращенно, – согласилась я.
Маркус мог сказать «нет», – возразил Ричард. Он провел пальцами по волосам, убрав их с глаз. На красивом лице залегли жесткие складки. – Это надо прекратить. Он делает все, что она просит, а она безумна.
Я случайно глянула на Харли. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся. Я не знала, о чем он именно думает, но улыбка не была ни красивой, ни приятной. Харли в качестве поддержки – это заставляло меня задуматься, на той ли я стороне.
Эдуард, я могу с тобой минутку поговорить наедине? – спросила я. Не хотелось делать это так в лоб, но Харли меня очень беспокоил.
Я отошла в сторонку, Эдуард за мной. Приятно было отойти в другой угол комнаты, понизить голос и знать, что человек, о котором ты шепчешься, тебя не слышит. Жан-Клод и Ричард услышали бы.
Эдуард подошел ко мне. В нем ощущалась искорка веселого интереса, будто он знал, что я собираюсь сказать, и это будет какая-то смешная глупость.
Почему он на меня смотрит?
Ты имеешь в виду Харли?
Ты отлично знаешь, кого я имею в виду.
Он всего лишь смотрит, Анита. Ничего страшного.
Но почему на меня?
Может быть, потому что ты женщина?
Брось, Эдуард. О чем бы он ни думал, это не секс. А если секс, то мне не хотелось бы знать подробностей.
Эдуард посмотрел на меня и сказал:
А ты его спроси.
Что?
Спроси его, чего он на тебя уставился.
Просто взять и спросить?
Эдуард кивнул:
Харли это будет приятно.
А мне хочется это знать? – спросила я.
Не знаю. Решай сама.
Я медленно вздохнула, чтобы успокоиться.
Эдуард, ты со мной темнишь. Скажи, в чем тут дело?
Если со мной в драке что-нибудь случится, нужно, чтобы остался кто-то, кто будет Харли не безразличен.
То есть?
Анита, он абсолютно надежен. Он будет прикрывать мне спину, не дрогнет, и он убьет любого, кого я скажу, но без конкретных приказов он может действовать неправильно. А приказы он от кого попало не принимает.
И ты назначил меня?
Эдуард покачал головой:
Я сказал ему выбрать кого-нибудь из присутствующих.
И почему это оказалась я?
Спроси его.
Ладно.
Я пошла обратно, Эдуард за мной. Харли смотрел на нас, а видел будто что-то совсем другое. Это чертовски нервировало.
Почему ты на меня пялишься? – спросила я.
Он ответил спокойным голосом, будто никогда его и не повышал.
Ты – самая страшная из всех, кто тут есть.
Теперь я понимаю, что ты просто не видишь.
Я вижу все, что здесь есть.
У тебя что-то не в порядке?
Все у меня нормально.
Я попыталась придумать вопрос получше и, наконец, спросила:
Что ты видишь, когда смотришь на всех, кто здесь есть?
То же, что и ты. Монстров.
Мне почему-то кажется, что мы с тобой видим в этой комнате разных монстров.
Он улыбнулся – просто чуть скривил губы.
Может, они и выглядят по-другому, но все равно они монстры. Все монстры.
Он был резко выраженным психом, созревшим для обитой резиной камеры. Обычно, когда человек доходит до такого состояния, дороги обратно уже нет. Психотропные средства иногда помогают, но без них мир будет для такого человека подавляющим и страшным. Харли не выглядел ни подавленным, ни испуганным. Он был спокоен.
А когда ты глядишь на Эдуарда, он для тебя всегда одинаков? Его ты узнаешь?
Харли кивнул.
И меня ты узнаешь, – сказала я.
Это если постараюсь тебя запомнить.
Вот почему ты на меня уставился.
Да.
А что будет, если не станет ни меня, ни Эдуарда?
Харли улыбнулся, но глаза его стрельнули, будто что-то мелкое и быстрое пробежало по полу. Движение было так естественно, что я посмотрела в ту сторону. Там ничего не было.
Харли?
Он снова посмотрел на меня, но куда-то чуть выше, чем надо было бы.
Да? – ответил он все тем же невозможно спокойным голосом.
Что будет, если убьют и Эдуарда, и меня?
Он поглядел на меня, всего на миг, будто рассеялся туман.
Плохо будет, – ответил он.
35
В эту ночь для Маркуса отступления не будет. Так или иначе – ему предстоит погибнуть. Ричард больше не спорил. Но оставался шанс, что Райна поднимет среди ликои бунт. Стая достаточно расколота для войны, даже если Маркуса не будет. Жан-Клод предложил решение: мы организуем зрелище получше. Лучше, чем Райна и Маркус? Он шутит. Но Ричард согласился, чтобы Жан-Клод придумал ему костюм на эту ночь, а поскольку я – его лупа, это значило, что мне тоже придется надевать маскарадный костюм.
Жан-Клод увел Ричарда одеваться, а ко мне прислал Кассандру с белой коробкой, в которой была одежда. Кассандра сказала, что должна помочь мне нарядиться.
Я открыла коробку – там лежала груда черных кожаных лямок. Я не шучу. Я вытащила это из коробки – лучше не стало.
Я это не смогу надеть, если бы даже захотела.
Я позову Стивена, – сказала Кассандра.
