Вновь кивнув, Катя на Веру глянула, а потом в раздевалку юркнула, притворяя за собой дверь.
Андрей сидел на лавке, прижимая какую-то салфетку к брови. На лице кровь, весь грязный, взъерошенный… Похож на воробья после драки…
Увидел ее, головой тряхнул, но не сказал ничего. Видно было, что злится. Очень причем. Все успокоиться не может. Катя даже пожалела немного, что понеслась сюда. Зачем? Что сказать собиралась? Или просто проверить — жив ли? Вроде жив…
— Покажи рану хоть, — все же подошла, рядом села, свою руку к его, грязной, только салфетку пачкающей, приложила, попыталась заглянуть, чтобы увидеть, сильно ли досталось. — Надо кровь вытереть, и грязь. А то занесешь туда чего-то, потом заживать будет долго…
Андрей не сопротивлялся и вообще никак не реагировал, когда Катя старую салфетку у него отобрала, лицо к себе повернула, из кармашка влажные салфетки достала, начала рану вокруг обходить. Парень сидел, в одну точку глядел, и видно было, как скулы движутся. Злится адски…
Катя его впервые таким видела. Когда Андрей думал, что это она Сплетнице слила информацию о нем, и то не так злился, кажется, а тут… Коснуться страшно, напряженный до предела, и в голове наверняка только мысли о том, как бы разборку продолжить…
– Все не так страшно, кровь уже не идет даже, надо будет пластырем заклеить и не двигать бровью особо, чтобы края раны не расходились.
Самойлова говорила просто потому, что что-то надо было говорить. Когда она молчала — воздух будто звенел.
— Антоновна в ярости будет, она такого не любит. Не отчислит, конечно, но родителей точно вызовет. И от вас объяснений потребует. Вы, главное, перед ней ничего не устройте… Ну ты даешь, Веселов… Что у тебя за удача-то такая? Вечно вляпаешься куда-то… То в Филимонову свою, то с Разумовским сцепишься…
— А Филимонова тут причем? — Андрей впервые голос подал, наконец-то взгляд на Кате сфокусировав. Если честно, он ее особо и не слушал, реально только и думал о том, как они с Никитой чуть позже договорят. Не в школе, естественно… А тут слух царапнула фамилия знакомая, но неожиданная в данном контексте, он мысленно слова Кати назад отмотал… Яснее не стало, при чем тут Алиса.
Катя тут же покраснела почему-то. И сама не знала, но Филимонова вечно крутилась у нее в голове. Вполне возможно, она даже чаще думала об этой девушке, чем вроде как влюбленный в нее Андрей. Но поделать с собой Катя ничего не могла.
— Ни при чем, просто… Ты постоянно в истории вляпываешься. Вот я и…
— Это не я в них вляпываюсь, это они меня находят.
— Будешь Антоновне это рассказывать, а мне не надо. Кто первый начал? Ты или Никита?
Андрей глянул на Катю насупившись, но отвечать не спешил.
— Неважно, — буркнул только, а потом салфетку из девичьих рук отобрал, стал лицо от грязи спасать, руки…
— Да как же неважно? Ты понимаешь, что Никита все на тебя спихивать будет? Он на хорошем счету в школе, ему нельзя под конец года в немилость к директрисе попасть, а ты новенький, со странной историей за плечами, на тебя сам бог велел спихнуть…
— Пусть спихивает. Значит, такой мужик…
Катя шумно выдохнула, начиная злиться.
— Из-за чего вы подрались? — вторую салфетку достала — стала за парнем дотирать там, где он сам пропустил, потом одну из рук перехватила — заметила ссадину еще и на ней…
— Катя, я не буду это с тобой обсуждать.
— Почему?
— Потому что.
— Из-за меня?
— Катя…
— Да скажи ты просто, из-за меня или нет?
— Екатерина…
— Если вы из-за меня до такого доходите, то можем отказаться от этих глупостей. Какой в них толк, если ты страдаешь только?
— Катя…
— Что, «Катя»?
— Остановись, — парень перехватил девичьи руки, сжал в своих, поймал взгляд. — Я не буду тебе ничего об этом рассказывать. Смирись просто. Хочешь прекратить все — хорошо, я соглашусь, но я не хочу…
— Веселов, к директору идем…
Может Катя еще что-то сказала бы, но их прервали, физрук зашел к «арестанту», оглядел, понял, что особо бросающихся в глаза увечий нет, а потом конвоировал в сторону директорского кабинета…
Катя их взглядом провожала, то и дело кусая губы… Наверняка ведь из-за нее подрались. Что им еще делить-то? Вот только и ее же делить особого смысла нет… Или есть?
* * *
Разговор в кабинете директора длился не меньше получаса. Для обсуждения происшествия собрался чуть ли не консилиум. Директриса, классная, Андрей с Никитой, физрук…
Катя с Верой все это время простояли неподалеку. Все силились услышать хоть что-то, но возможность такая им не представилась — если кто и повышал тон беседы — то всего на пару мгновений, и тут же снова затихал…
Самойлова чувствовала себя будто на иголках, и даже Вера заразилась этим состоянием. Стоило же той самой двери открыться, как подруги разом вытянулись по струнке, замирая, и моментально прислушиваясь.
Сначала вышли физрук с Татьяной Витальевной… Потом Никита, за ним Андрей…
Первый увидел девушек, хмыкнул… Катя отметила, что нос у парня в не таком уж и плохом состоянии, может даже без синяков обойдется…
— Держала б ты его на цепи, Самойлова, а то ходит тут, членовредительством занимается, — подойдя ближе, убедившись, что из кабинета его слова не услышат, Никита чуть наклонился к Кате, давая такой свой ценный совет.
— Язык попридержи… — Катя видела, что у Андрея снова желваки ходуном ходить начинают, на шаг от Никиты отошла, ответила с вызовом. Вот теперь-то уж точно не сомневалась в том, кто стал зачинщиком драки.
У Разумовского всегда были проблемы с умением вовремя остановиться и сильно завышенным чувством собственной важности. Но сам-то он это, конечно, проблемами не считал…
Ей Никита не ответил, а вот к Андрею повернулся, снова шепотом (но Катя с Верой услышали), произнес:
— Как и договорились, Веселов… Продолжим.
— Не сомневайся…