Парень не стал выпытывать, даже удивления особого не выразил, только кивал угрюмо и в салон заглядывал без особого любопытства.
Выбраться девушке из автомобиля Андрей помог, брату передал, собирался уезжать уже, но она его за руку схватила, в глаза заглянула…
— Подумай о моих словах, Андрей. Хорошо подумай. Она в сто раз хуже меня…
— Выздоравливай, Филимонова. Во всех смыслах выздоравливай.
Андрей же сбросил ее руку, снова в такси запрыгнул, теперь на переднее уже…
— Поехали, очень спешу, пожалуйста…
* * *
Парень с девушкой стояли у подъезда ровно до момента, когда такси вырулило из двора. После этого… Алиса довольно брезгливо сняла руку с плеча «брата», окинула его злым взглядом.
— Сумку не помял хоть? — того самого, который сначала обидчика играл в их увлекательной сценке, а потом успел до нужного подъезда добраться на метро в два раза быстрее, чем они на такси плелись. — Смотри мне… Я не Разумовский, цацкаться не буду…
— Заткнись уж, конфетка… Достала ныть. Никитосу позвони лучше, как договаривались. Я гонорар жду вообще-то…
Алиса достала из заднего кармана джинсов вроде как украденный телефон, перевела из авиарежима в обычный, позвонила Никите.
— Ты все снял, что хотел?
— Все… Молодец, кадры отменные вышли.
Алиса хмыкнула довольно. Еще бы… Она старалась.
— Твой друг гонорар требует… — скосила взгляд на «братика»…
— Будет гонорар. Все будет. И твой будет… Заслужили.
По голосу Разумовского было слышно, что он чертовски доволен. И, как ни странно, раздраженную Алису это радовало.
— Ты завтра придешь на представление посмотреть к нам? — и получить официальное приглашение было приятно.
— Подумаю… Если у нас на выпускном совсем тухло будет — к вам приду.
— Договорились…
Алиса скинула, улыбнулась.
— Неужели вам их не жалко? — удивилась, когда бугай обычным человеческим тоном вопрос задал. Он был в курсе плана в общих чертах. Но как-то до этого момента свои сомнения по поводу жалости и порядочности при себе держал, а тут…
— Совершенно. Это забавно…
Филимонова же ответила искренне, пожимая плечами. О жалости речи не шло. Никогда, в принципе…
* * *
— Алло, Марин?
— Да, Коть, что с голосом? У тебя все нормально?
— Да, все хорошо, я просто… можешь забрать меня? Мне очень нужно…
— Ты где?
— В парке Шевченка.
— Буду через десять минут… — Марина скинула, разворачивая машину в нужном направлении. Голос Кати ей совсем не понравился. Сдавленный, тусклый, будто плач сдерживает…
Катя же… таки разрыдалась, сидя в довольно темном уже парке на лавке. Она прождала полтора часа. Что мать, что Андрея. И все впустую…
Сначала он написал, что слегка задержится, потом позвонил и сказал, что задержится подольше, потом скинул звонок, потом набрал и сообщил, что уже едет… но от этого не стало легче. Не приехал.
А Лена… даже не писала, не звонила, просто скидывала… Каждый из пяти звонков, которые Катя позволяла себе с приличным, как ей казалось, интервалом, скидывали и все…
Передумала, видимо, а лично признаться не хватило духу… Или снова под кайфом. Кайф ведь в приоритете. Всегда был. Ничего не изменилось…
Катя тихо всхлипывала, пряча лицо в руках. Не хотелось внимание привлекать. И домой тоже не хотелось. Поэтому она позвонила Марине. Человеку, который обещал быть через десять минут, а подъехал через пять, увидев заплаканное лицо девочки — в бешенство пришел.
— Кто тебя обидел? Коть! Ану посмотри на меня! Руки-ноги целы? У тебя украли что-то? Что случилось?
Катя всхлипывала, пытаясь дыхание выровнять и внятно ответить, но все не получалось. Сбивалась и заикалась.
— Я с-с-с Л-л-л-леной д-д-д-договорилась встретиться, а о-о-она не п-п-пришлаааааа, и-и-и Андрей т-т-т-тоже не пришееел, и я-я-я…
— Иди сюда, бедный мой ребенок, — незнамо как, но Марина поняла, из-за чего слезы. Обняла девушку, по волосам начала гладить, дождалась, пока успокоится немного, в машину «упаковала».
— К нам поедем с дедушкой, ты вот это выпей, — на вопросительный взгляд девушки ответила, — это успокоительные. На моей работе, да в нашей семейке без них никак. Может в сон клонить, но не смертельно. А я пока отцу позвоню твоему, предупрежу, скажу, что у нас внеплановый девичник перед выпускным.
Катя была благодарна старшей Самойловой за понимание и помощь, выпила протянутую таблетку, дыхание выровнять вновь попыталась на случай, если Марк попросит Марину ей трубку дать. Он не попросил, зато Андрей позвонил…
— Алло! Я на месте! Ты где? Прости меня, Коть. Прости-прости-прости! Но там такие пробки, я честно очень старался…
— Полтора часа, Андрей. Ты полтора часа старался.
Ответила тихим голосом, убитым каким-то. Ей самой он не нравился, но сейчас другой не получался.
— Прости меня. Я знаю, что виноват, но Кать… скажи, где ты, я через минуту буду! Лена пришла?
— Не надо уже. Я уехала. Завтра поговорим.
Девушка скинула, включая на телефоне беззвучку. Было обидно и тошно. И оправданий слушать не хотелось. Надо было просто пережить. Завтра будет легче…
— Зайка моя, — Марина услышала разговор, лучше все сопоставила в голове, ей стало совсем жалко ребенка, она потянулась к бледной щеке, провела ласково, бросая существенный взгляд. — Мы переживем это, поверь мне. И не такое переживали…
Катя кивнула, уставившись на свои колени, чтобы не расплакаться. Да уж. Они действительно чего только ни пережили, но каждый раз все равно больно. Больно быть ненужным ребенком.
* * *
Пока они с Мариной ехали на дачу, Катя успела немного успокоиться, задремать даже, проснулась от звука открывающихся ворот.
Дедушка был удивлен, но с расспросами лезть не стал. Только взглянул на Марину вопросительно, она головой мотнула, мол, не надо тревожить пока, и он положился на мудрость жены.
Жена же… расстелила девочке постель, отправила в горячий душ, а сама какао сварила на двоих, печенье из закромов достала, дождалась, пока Катя из ванной выйдет, пока устроится рядом на кровати, пока сама рассказ начнет…
— Я хотела с ней увидеться перед отъездом. Понимала, что затея глупая и скорее всего ничего не получится, а если получится — я буду не рада, но… Мне это камнем на грудь давило. Она же мать…
Марина мысленно скривилась, но на лице это никак не отобразилось. Мать… Та еще мать. Одно название.
