— Всё время думаешь за меня? — Герти хотела возмутиться, но слова младшего брата её тронули. — Это лишнее, Дедрик. Отец молод, силён и ещё долго сможет меня содержать. Раз он не ищет достойного жениха, то пусть и несёт это бремя до самой смерти! — девушка нервно хохотнула.
— Он ищет. Вот только…
— Что? — Герти оторвалась от своих волос и во все глаза уставилась на напряжённое лицо сводного брата.
— Никто не хочет…
— Жениться на бастарде? — она сама не ожидала, что при этих словах болючий комок изнутри сдавит горло, а изо рта сам собой вырвется тонкий всхлип. — Но у меня же приданое…
— Герти, — Дедрик стоял растерянный и с красным лицом. — Я хотел только… помочь, — парень нерешительно потянулся к ней, видимо, чтобы утешить.
— Да ну вас всех! — девушка развернулась и побежала к замку, забыв про корзинку, наполненную на треть желудями.
В тот день она решила не разговаривать с Ханной.
«Это ей за вчерашнее. И вообще».
Но когда подбегала к крепостной стене, то увидела, что от главных ворот отъезжают конные охранники и крытая повозка, запряженная двумя лошадями. На козлах вместо кучера сидел сам Джереон Кёрбер.
Среди провожающих не видно было Одиль и сестёр.
«Значит, он едет с матерью».
Герти не хотелось лишний раз попадаться на глаза отцу, и она спряталась за углом крепостной стены, чтобы дождаться, когда родители отъедут на приличное расстояние.
В кухне ей выдали обед и сказали, что его сиятельство вместе с Ханной отправились в город.
— Пусть едут. Я всё равно с ней в ссоре, — Герти доверяла кухарке Марте. Особенно с тех пор, как Одиль выписала из столицы нового повара и назначила его главным. — Надоело её кислое лицо хуже горькой редьки.
— Часто же ты лопаешь горькую редьку, — усмехнулась Марта.
— Ты и сама так говоришь, хоть не деревенская, — парировала Герти и мечтательно улыбнулась. — Хорошо, что Ханна укатила в город. Когда она приедет, то уже забудет, на что дулась. К тому же, всё равно привезёт мне что-нибудь новенькое. Или вкусное.
Однако к вечеру родители не вернулись.
И назавтра.
И через два дня.
И даже через неделю.
Со дня отъезда ландграфа зарядили дожди. Герти сама топила камин и сидела в башне с вышивкой, глядя через мокрое окно на дорогу.
Ламмерт от неё прятался.
Сама Герти почему-то избегала Дедрика.
Утром седьмого дня Марта сказала, что Одиль поднялась задолго до рассвета и отправила поисковые отряды во все стороны, потому что в замке никто не знал, куда поехал ландграф.
Услышав это, Герти отодвинула блюдо с куском холодного пирога, не в силах проглотить ни кусочка.
К вечеру вернулись поисковики с востока с новостью о том, что в Серых горах обрушился узкий серпантин. Маленький отряд его сиятельства вместе с повозкой рухнул в глубокую пропасть…
— Новенькая… — Кай высился над Герти, высокий, чёрный, нечеловечески-сильный…
От него тошнотворно несло свежей кровью. А рукав рубашки мокро блестел.
— На т-тебе кровь Сиглинд, — проговорила зачем-то Герти, — Ты убил её.
— Нечаянно.
«У него радужки глаз стали тёмными».
— Ты и меня убьёшь? — ныла ударенная правая лопатка, но это сейчас казалось такой мелочью.
— Не знаю, — Кай обернулся на кровать и долго смотрел на посиневшее тело своей любовницы.
— Убийцы всегда избавляются от свидетелей, — обреченно прошептала Герти.
Кай повернулся к девушке, стоящей в шкафу.
Сердце Герти стучало в груди так сильно, что, казалось, вампир тоже слышит его гулкие удары.
«Те самые удары, что разносят по моему телу кровь… О, боги, как не хочется, чтобы меня кусали!»
— Успокойся, новенькая, я насытился… Любопытное у тебя прошлое. Свидетельница, — добавил вампир многозначительно. — Расскажешь на досуге? — Кай подал руку с грацией истинного кавалера. — Выходи. Тут, конечно, уютнее, чем в ином укрытии, но… человечки, кажется, предпочитают более обширные пространства.
— Я сама. — Герти проигнорировала руку убийцы и вышла из шкафа, проскользнув между дверцей и его напряженным телом. — Что ты будешь делать?
— Жить… — Кай захлопнул шкаф, сполз спиной по лакированным дверцам и уселся прямо на пол, широко расставив согнутые в коленях ноги. — В этой жизни так много ещё… неизведанного.
— Я имею ввиду Сиглинд.
«Какое мне дело? Когда я научусь держать язык за зубами?!»
— Надо будет сказать Латгард, — ответил Кай вопреки ожиданиям. — И помочь ей… прибраться. Старики с каждым годом становятся всё немощнее.
— А девочки?.. О, боги… что они скажут? — Герти съёжилась от этих мыслей.
— Ничего.
— Они ведь дружили!
— Ничего особенного — вот увидишь. Разве что подруги девственницы немного поплачут. И ты. Ведь у вас иммунитет на наше влияние.
— Иммунитет? — девушка только сейчас заметила, что вампир не сводит с неё сытых глаз.
— Защитные силы против нашего зова.
Герти прислушалась к себе.
К вампиру не тянуло. Первая паника прошла. И плакать по Сиглинд… не хотелось.
«Наверное, у меня просто закончились слёзы. А может, это потому, что в сущности я не знала Сиглинд?»
— Тогда, я… пойду? — она осторожно шагнула в сторону двери.
«Светильник в шкафу забыла. Разиня».
— Конечно. Только скажи… А что ты тут, собственно, делала? — светлая прядь упала на лицо Кая, делая его взгляд ещё более пытливым.
— Шла мимо. Потом увидела этот портрет. — ответила честно Герти. Она взяла со стола свечу и поднесла к картине. — Кто это?
— Эвтерпа.
— Человек?
— Вампир. Молись своим богам, чтобы ваши пути не пересеклись.
— Почему? — сорвалось с губ девушки.
«Не отвечай, умоляю! Я не хочу этого знать!»
— Забудь. Вы всё равно не встретитесь, — в словах Кая прозвучала такая уверенность, что Герти выдохнула и расслабила плечи.
Но снова напрягла их, когда вампир продолжил допрос:
— Так куда же ты шла?
— Искала башню. Хотела посмотреть… на мир.
«Я ведь не сделала ничего предосудительного?»
— Пойдём, провожу, — Кай лениво поднялся с пола. — Иначе заблудишься.
— А-а… Сиглинд? — в нос Герти снова ударил металлический запах крови.
— Ей уже некуда торопиться. А мне… стоит. Скоро рассвет.
