С раннего детства Герти привыкла видеть эту вещь только на голове отца. Ещё девочкой, стоя в тронном зале на скучных церемониях, она любила придумывать истории о первых Кёрберах — отважном Джервальфе и его жене Алоис, которые начали строительство этого замка, но не успели подняться даже на первую его башню, так как строили тогда ещё медленнее, чем сейчас.
Теперь же Ламмерт небрежно качал сакральный обод на пальце. Потом и вовсе положил на стол.
— Откуда он?.. Можно? — Герти взяла венец, и с нежностью погладила его местами шершавую поверхность.
— Мать прямо на пиру достала из кармана юбки, — Ламмерт хихикнул. — Видела бы ты лица северян.
— Зачем?
— Не понимаешь? Она короновала меня. Передала власть. Права на графство, — произнёс Ламмерт почти по слогам.
— В нарушение традиции? В день похорон?!
— Уже далеко за полночь. Да, я произнёс клятву. Всё честь по чести. Не зря учил годами, — он широко улыбнулся, и Герти только сейчас заметила, что зубы у него неровные.
— Тогда… — девушка осторожно положила венец на стол.
— Мы можем пожениться, дурочка! — он схватил её за плечи и легонько тряхнул.
На мгновение в груди Герти потеплело, и она даже улыбнулась.
— Ты рада? — Ламмерт покачнулся.
«Он просто пьян…» — улыбка сползла с её лица.
В голове проносились слова Ханны о важности наследника для Ламмерта и невозможности родить в единокровной связи здорового ребёнка. А также всё то, что Герти прочитала в книгах на тему родственных браков.
— Ты не читал.
— О чём, малышка?
— Ты и не думал. Ты вообще не думаешь о будущем… Я не могу, — она нахмурилась и освободилась от его рук. — Отто женится на мне.
— Чего?!
«О, боги, он не знал! Сейчас начнёт расспрашивать, откуда мне известно?»
— Этого не будет, — твёрдо ответил брат.
— Всё сложно. — Герти устало села за стол и облокотилась лбом на руку. — Одиль объяснит.
— Ну что ж… Утром поговорю с маменькой. — Ламмерт зевнул. Подумал ещё о чём-то и тяжелым шагом направился к двери. — Малышка, извини, но я… должен тебя закрыть. Ключ был у Иллы, и я обещал…
«Вот граф, так граф… В собственном замке не может даже ключа забрать у прислуги,» — Герти поджала губы, но решила смолчать, чтобы не задерживать Ламмерта разговорами.
Когда он запер дверь, и его быстрые шаги на лестнице затихли, Дедрик вылез из-под кровати, отряхиваясь от пыли и паутины.
— Болван. Даже светильник не заметил.
— Светильник? — Герти кинула взгляд на ажурную ковку вокруг стеклянного купола, слишком шикарную для её собственного простоватого жилища.
— Он из спальни матери, и не мог тут оказаться. Я каждую минуту думал, что он заметит и найдёт меня.
— Он просто пьян. Надеюсь, проспится и забудет всё, что мы тут наговорили.
Дедрик осторожно сдвинул ставень и выглянул в щёлочку на улицу:
— Светает. Поздно бежать. — Он поставил заслонку на место. — Ты не грусти, я что-нибудь придумаю. А пока постарайся выспаться.
— Хорошо, — ответила Герти, понимая, что сон покинул её окончательно.
Ларс вглядывался в донышко пробирки:
— Пиши, оксид свинца с первых минут выпадает в осадок почти в неизменном виде.
Герти, которая в это время любовалась его юным профилем, вспыхнула на мгновение и продолжила записывать под диктовку.
Прошло три месяца с тех пор, как высший вампир доверил ей помощь в лаборатории. Для начала он, конечно, проверил уровень её образования, и счёл его приемлемым, чем Герти втайне гордилась.
Оставалось уведомить Эберхарда. И по словам Ларса, старик только обрадовался, узнав, что его освободили от рудов на ниве науки. По крайней мере, он не ворчал, когда передавал Герти надзор за лабораторными записями — целым шкафом толстых журналов, в которых подробно описывался каждый опыт мастера Ларса. Сам же старик планировал плотно заняться садом.
— А то понасадят, как попало, питунии те же… красные рядом с белыми. Потом удивляются, почему пошли пятнистые лепестки? А они… — старик со значением поднял вверх узловатый палец, — переопыляются! Вот оно как, гхм… — Эберхард пожевал челюстями и шустро потопал из лаборатории.
Заняв его место, Герти старалась быть ловкой и наблюдательной. Мелкие округлые буковки из-под её руки быстро заполнили страницу с последними записями Эба, почерк которого был неразборчивым, хотя и крупным.
Суть экспериментов Ларса состояла в том, что он последовательно добавлял в человеческую кровь различные реагенты, постепенно увеличивая дозировку. И смотрел на результат.
— А зачем вы это делаете? — спросила Герти в первый же день.
— Ищу вещество, добавление которого позволило бы крови сохраняться надолго. Не теряя вкусовых свойств, — добавил он тише.
— Разумно. Ведь люди тоже хранят еду. А в ледник не пробовали?
— Пробовал. Портится.
— И всё же, зачем? — спросила она снова по прошествии месяца. — Если людей так много…
— Ты слышала что-нибудь про моровые поветрия? А войны? Всё это… влияет на численность людской популяции. И на качество крови.
— Правда? А как?
— Плохое питание делает её хуже. Кровь престаёт быть насыщенной, иногда становится излишне вязкой. Так же влияют на неё и долгие страдания.
— Страдания? Тогда я постараюсь всегда быть весёлой, — Герти хихикнула, но Ларс почему-то не оценил шутки.
В целом у Герти всё получалось. Она быстро выучивала новые термины и названия химических элементов, всё меньше переспрашивала. Но когда Ларс её хвалил, это было так непривычно, что щёки её заливались румянцем.
По дороге в лабораторию она испытывала воодушевление, предвкушая день, полный если не новых открытий, то общения с всезнающим вампиром.
Правда, около месяца назад Ларс покинул замок. Без предупреждения. Просто запер свой кабинет и не пришёл назначенное время. Вилма повторяла, что так частенько бывает, но Герти всё равно беспокоилась и ждала его.
