«Должно быть, в знак почитания Светлых».
Мирру во всех делах неизменно сопровождала Агна, и для Герти оставалось загадкой, как эта тихая девушка не ссорится с племянницей жреца, любящей покомандовать?
Дома Герти не занималась садом. Все эти цветочки и травки любила Ханна. Она читала трактаты о декоративных растениях, знала множество их названий и особенностей ухода. Из каждой поездки мать привозила подписанные мешочки с семенами и свежие черенки, упакованные особым образом.
«Из той, наверное, тоже везла,» — Герти тяжело вздохнула. Она окинула взглядом сумеречное небо, как делала всегда, когда вспоминала маму, и шагнула внутрь узкой липовой аллеи. «Летом липы зацветут, и буду чудесно пахнуть. Поскорее бы тёплые деньки, как хорошо здесь станет!»
Не то, чтобы Герти свыклась с мыслью, что проведёт остаток своих дней в уединённом замке, в качестве помощницы и пищи для неувядающего Ларса. Просто научилась не думать об этом каждую минуту. Кроме того, ей почему-то казалось, что такое положение вещей — не навсегда.
Слева кто-то всхлипнул. Герти обернулась и увидела Бенедикту младшую. Та сидела на скамейке из мрамора и шмыгала носом, утирая лицо белеющим в сумерках платком.
— Что-то случилось? — Герти вовсе не хотела лезть в душу приятельнице, но надо было как-то утешить молодую женщину.
— Мне её не хватает. Это её палисадник, — Бенедикта вяло махнула рукой.
— Бенедикты старшей? Я тоже была обескуражена, когда она внезапно заболела и ушла в иные миры, — Герти вздохнула. Слишком много смертей случилось в её окружении за последние полгода. — Сколько прошло уже? Почти месяц? Я запомнила, потому что Ларс как раз после этого куда-то уехал.
На самом деле, вампиры не уезжали, а уходили. А вернее даже уползали из замка, пересекая скалистые горные массивы. Но всем, в том числе и Герти, было удобнее наделять их человеческими привычками, и считать, что господа «пребывают в отъезде».
— Да. А мне так грустно, — Бенедикта приложила к носу платочек. — Я намерена продолжить возделывать её сад. Хотя раньше это занятие казалось скучными. — Она улыбнулась сквозь слёзы своей милой улыбкой с маленькими ямочками.
— Вот и славно. Это хорошее дело. Если хочешь, я помогу.
Бенедикта согласно кивнула.
— Отстань, я сказала! — крикнули у входа.
— Агна опять ругается, — Бенедикта и Герти повернули головы к замку, откуда быстро и зло шагала блондинка.
— Ну же, не будь букой, — Кай хохотнул. Он преследовал её, намеренно делая вид, что отстаёт. — Скучно же. Сыграй со мной в догонялки.
— Некогда мне играть. Мы что — дети? — Агна резко остановилась, отчего её юбки закрутились вокруг коленей. — Тебе третья сотня пошла, вампир! Правду пишут в «Наставлениях»: безделье развращает.
— Ну же, Агна, какое безделье? Вчера ты вымыла полы в семи комнатах. А позавчера вычистила у Латгард все сковороды. Ты заслужила отдых! — Кай так широко улыбался, что это было заметно даже в сгущающихся сумерках.
— Ты следишь за мной, тварь?
— Эй-ей, прояви немного почтения, — улыбочка Кая сдулась.
— А то что? — отчеканила Агна.
— А то выясню секрет твоей стойкости, — сверкнул глазами вампир.
Агна не смогла сдержать торжествующую усмешку:
— Мой секрет в твёрдой вере. Тебе не понять.
— Осторожно, я не намерен терпеть оскорбления, — он схватил её за руку и рывком подтянул к себе. — Я хочу твою кровь.
— Можешь пить сколько хочешь. Можешь выпить до капли! Я… не стану твоей, — процедила гордячка.
Кай прижал к носу её руку и вдохнул через ткань запах кожи.
— Что ж… ты сама напросилась.
«Он… поцарапал её?»
Агна прокричала:
— Придурок! Что ты наделал? — она присела на корточки и начала что-то искать на земле руками. — Как теперь собрать их?! Ничего не вижу в этой темноте…
— Можешь попросить о помощи, — Кай облокотился на липовый ствол и наблюдал за попытками девушки найти что-то на посыпанной камушками дорожке. — У вампиров отменное зрение, и сейчас я вижу каждую бусинку.
— Обойдусь, — буркнула Агна. — Что стоишь? Сгинь с глаз моих, нечисть. — Она хотела ещё что-то сказать, даже набрала в лёгкие воздух, но подняла голову и… просто смолчала.
Кай же развернулся и ушёл в сторону замка, напевая какую-то песенку про разбитое сердце.
Девушки, подбежали к Агне.
— Помочь?
— Принести светильник? — предложила Бенедикта.
— Не надо… Я утром… сама, — голос её потерял решительные интонации. Она поднялась и медленно побрела к замку.
— А что у неё рассыпалось? — шёпотом спросила Герти у Бенедикты.
— Думаю, браслет, сделанный из чёток.
— Из чёток?
— Угу. Агна попала сюда первая. Она много плакала и молилась. Ты же знаешь, у неё вся семья при Светлом храме обреталась. С грамотой у неё сложно, зато молитвы знает все-все наизусть… А потом Кай принёс Мирру. Ну и как-то понятно стало, что у Агны рвение, а Мирре будто сами боги больше дали этого… как его…
— Просветления?
— Вот-вот.
— Это верно, Мирра прямо-таки дышит светлыми заповедями, и живёт так по-настоящему. Не принуждая себя, не борясь с соблазнами.
— Да. И ей по началу грустно было. Агна её утешала. Потом в знак дружбы решила чётки свои с ней разделить. Но двое чёток слишком маленькими получились. Так что, Вилма их надоумила носить, как браслет, и не мучиться.
Герти вспомнила эти тонкие браслетики. Состояли они из мелких деревянных бусин на нитке, и были настолько неприметными и милыми, что казались чем-то неотъемлемым от двух подружек, будто части тела.
— Господин Кай, наверное, уязвился и браслетик её перервал. Из вредности, — последние слова Бенедикта произнесла почему-то без осуждения.
«Будто это само собой разумеется, что всякий может испортить вещь другого».
— Зачем ему Агна? Она вон как расстраивается.
— Зря. Лучше бы уступила, — Бенедикта шмыгнула носом и окончательно успокоилась.
«С этой спорить бесполезно. Клятый их зов,» — она не задумываясь дотронулась до кулона под платьем.
В ту ночь у Герти разболелась голова. Она легла на тюфяк и уснула, не дождавшись рассвета. Ей приснился балкон, выходящий во внутренний двор замка Кёрбер, с перилами, покрытыми корочкой льда. Герти вцепилась в них пальцами. Лёд обжигал кожу, но она не могла отойти.
«Это будет предательством».
Она не смела закрыть ладошками уши, чтобы не слышать лязганье металла и отрывистые крики. И не могла заставить себя посмотреть на происходящее внизу. В ожидании неизбежного она считала кирпичики на сторожевой башне, которая высилась впереди над выездными воротами. Потом опомнилась и начала молиться сразу Светлым и Тёмным. А потом закричала Одиль…
