Ларс снова ввёл пальцы в промежность Герти, смачивая их. И вынул.
Это было похоже на пытку.
«Или наказание…» — которое почему-то не хотелось прекращать…
Два пальца вошли в зад медленно, и вместе с тем гораздо легче, чем в самый первый раз. Ларс вводил их внутрь и прокручивал, подготавливая Герти к более масштабному вторжению.
— Ты всё ещё злишься? — зачем-то спросила Герти, понимая, что здесь и сейчас ни одно её слово или мольба не изменят ситуацию.
— Ты помнишь свой первый раз? — спросил Ларс хрипло.
— Вряд ли, — ответил Кай и поцеловал Герти в лоб.
Это было так… неожиданно, что внутри неё что-то перевернулось и захотелось плакать. А ещё… исповедаться, как перед ликом Тёмных.
— Да… — выдохнула Герти. — Да. Я помню, — произнесла она отчётливо. — Кай приковал меня к алтарю в комнате казни.
— Ммм… — Ларс ввёл третий палец, и Герти вскрикнула. — Весьма изобретательно… И когда ты пробудилась, то почувствовала… голод? Или вожделение?
— Да…
Ларс с силой шлёпнул её по ягодице свободной рукой.
— Голод или вожделение?
— Голод. И вожделение. Он накормил меня кровью из фляги, а потом…
— Это был твой первый раз?
— Да…
— Я тоже хочу быть первым. С другой стороны. — он вынул пальцы.
— Я еле стою… пожалуйста… Кай, — смазка текла по обеим ногам, лоно горело и жаждало проникновения.
— Держись за него, — приказал Ларс.
И Герти послушно приникла к Каю, обвила его шею руками, а он тут же крепко обнял её и прижал к себе.
Ларс раздвинул ей ноги ещё шире. Большая головка коснулась узкого входа, и Герти дёрнулась от неё.
— Пожалуйста, не туда, — всхлипнула она.
— Не бойся… — прошептал Кай. — Доверься ему, как мне… ты же помнишь? — звуки его голоса лишали силы первобытный испуг, который охватил вампиршу.
— Ой, — головка вошла в неё. Ткнулась дальше. И ме-едленно, медленно проникала внутрь.
— Наши тела более крепкие, и менее податливые, чем человеческие, — Ларс может быть и хотел, чтобы его голос звучал отстранённо, но Герти слышала едва заметную дрожь, выдававшую сильное желание.
От осознания, что её хотят, очень давно и очень страстно, внутри разлилось тепло, страх начал уходить, сменяясь жаждой исследования возможностей собственного тела. Внутри пульсировал член, почти полностью погружённый в другое, девственное до этого отверстие.
Новая фрикция оказалась слишком поспешной и глубокой.
— Ай!.. — вскрикнула Герти и вцепилась в Кая сильнее.
А тот положил руку на её промежность и начал плавно поглаживать, мокрые губки. Ларс продолжал. Герти тихонько стонала в рубашку Кая.
— Я больше не могу… — блондин рванул кончик ремня из пряжки и тот задел живот Герти.
Она снова вскрикнула от неожиданности и оттого, что Ларс вынул свой член из попки и резко вошёл в мокрую горячую вагину, зачерпывая порцию смазки. А потом снова пронзил её сдали, методично растягивая каждым движением.
Кай спустил штаны. Его орган, чуть больший по размеру, чем у Ларса, торчал полный готовности.
Герти тронула головку, обхватила рукой, потянула кожу вниз, пытаясь приласкать.
— Этого мало, малышка, — голос Кая сел. Он убрал её руку мягко, но одновременно властно и положил к себе на плечо.
Прикоснулся к клитору, развёл пальцами скользкие губки в стороны, как бы примеряясь, и ввёл пару пальцев внутрь.
— Нет… — сердце девушки зашлось в бешеном ритме. — Пожалуйста… Вы порвёте меня, как куклу из лоскутков!
— Ты крепче, чем думаешь, — руки Ларса железным поясом обхватывали тонкую талию Герти, а член во всю длину входил в зад и тёрся о пальцы Кая через тонкую перегородку кожи.
— Прости, милая… Это и правда, безумие… — Кай резко вынул пальцы и приставил к разбухшим скольким складочкам головку своего твердокаменного члена…
Глава 32. Отрава
Ларс кончил. Загнал уже пульсирующий член максимально глубоко. И замер, шумно выдыхая в спину. Только это спасло Герти от двойного проникновения, которого она боялась.
— И которого хотела… Разве нет? — Кай улыбнулся соблазнительно-снисходительно.
И от этого покровительственного тона у Герти задрожали губы, конечности. Пульсировало изнутри лоно. Испуг схлынул, оставив после себя состояние, близкое к истерике.
— Ты напряжена… — Кай опустил руку вниз и, вопреки ожиданию, закинул согнутую ногу Герти к себе на локоть.
Член плавно скользнул внутрь, доделывая то, что начал, но так и не довел до конца Ларс.
— Расслабься… всё хорошо… — шептал Кай. — Ты хотела этого, я читал в твоих глазах.
— Я испугалась… — Герти всё ещё обвивала его шею руками.
— Мы знаем, — Кай наращивал темп, хотя делать это стоя, было весьма неудобно.
В какой-то момент он остановился, отнёс Герти на тюфяки, разложил её и вошёл, чередуя нежные проникновения с жёсткими, и добавляя ощущений неожиданными ласками и поцелуями. Между ног Герти горело и хлюпало. Сзади тоже было горячо и зудело, так, что казалось, будто орган Ларса всё ещё там. Герти представила, как оба члена двигаются в ней одновременно, до предела растягивая дырочки.
«Я развратная…»
— Следовать удовольствиям на грани — и есть наша суть. Отрава вечности, если хочешь… — тихо произнёс Ларс.
Он уже надел свои брюки и не сводил взгляда с совокупляющейся парочки.
Это заводило Кая. А на Герти действовало, как удары маленькой плети на любителей пожёстче. Когда она жила в публичном доме, видела и не такое… Правда, тогда не чувствовала тяги к экспериментам.
«Эти двое плохо на меня влияют».
— А ты — на нас, — Кай сжал её скользкий клитор и прокрутил в кончиках пальцев.
— Ах… Ах! — внутри девушки будто лопнула какая-то внутренняя оболочка, натянутая до предела. Между ног пролилось что-то горячее и вязкое, заполняя тело сладкой судорогой, а сознание удовлетворением, необъятным и прекрасным, как само звёздное небо.
Она откинулась на тюфяки. Какая-то соломинка колола спину. Герти было всё равно. Сию секунду она была готова к сотне таких уколов, лишь бы взамен её тело так же подрагивало от наслаждения.
«Наверное, это и есть счастье…» — она потянулась всем телом, в котором ещё блуждало эхо пережитого только что оргазма.
Герти закрыла глаза и задумалась…
А потом сладкая истома схлынула.
Она села на тюфяк и подтянула колени к самому подбородку. Слева лежала одежда — кто-то из вампиров собрал и принёс её на лежанку. Герти натягивала на себя остатки рубашки. Внутри было серо и тяжело.
