Но он не узнает. Никто никогда не узнает о том, на что я иду ради того, чтобы сохранить наш с бабушкой маленький уютный мирок.
Все наладится, а, возможно, даже офицер Трой отстанет от меня. В конце концов, у него же нет доказательств, что я влезла в его кабинет… Он может говорить, что угодно, но и я… Ведь я могу все отрицать!
Мысль была новой, пугающей и обнадеживающей одновременно. Обдумывая ее так и сяк, я не заметила, как подошла к знакомому особняку…
Все.
А теперь соберись, Моника! Ты знаешь, ради чего тебе нужно заплатить такую высокую цену…
На миг я вдруг испугалась, что дружинники сразу меня в чем-то заподозрили, усыпили бдительность, а теперь выследили, и со страхом обернулась. Но улица была совершенно пуста.
Собравшись с остатками духа, позвонила. Дверь распахнулась не сразу, как будто мне и вовсе не хотели открывать.
Это была она, знакомая шикарно одетая полноватая дама со сложной прической, которую ей явно делал личный парикмахер, как будто невзначай опустившая однажды визитку в мою потрепанную сумочку.
С того проклятого дня, когда это случилось, и начались мои неприятности.
— В пансионе нет мест, милочка, — проговорила она, смерив меня внимательным взглядом, хотя, могу поклясться, она меня узнала.
Святые небеса, а вот такого поворота я не ожидала! И что мне теперь делать, если Эдна Диофант ясно дала понять, что ее предложение больше не в силе?
— Мне очень нужно, — прошептала я, подавая ей фиолетовый прямоугольник. — Пожалуйста…
— По городу идут слухи о девушке, которая подставила отпрыска самого влиятельного вампирского клана. Милашку подослали к бедняге нравственники, а Его Высокопреосвященство, говорят, сам курировал операцию. Парню предъявлены очень серьёзные обвинения, в том числе попытка изнасилования и… насильного испития крови, — проговорила Диофант, не желая брать в руки протянутую мной визитку. — Мне не нужны неприятности, милочка!
— Кардинал не имеет к этому отношения, клянусь! — глядя ей прямо в глаза, сказала я. — Я пришла сама. Пришла, потому что я больше не могу носить колготки “Любава”! А еще… вот!
Не знаю, каким образом у меня созрело это решение, но я вытащила из сумочки дарственную, которую обманом подписала бабуля. Диофант быстро пробежала глазами первые строчки, и почти сразу подняла взгляд на меня.
— Как причудливо тасуется колода, — с непонятным подтекстом усмехнулась она. — Милая маленькая девочка на службе нравственников… Столько чистоты и неосознанной чувственности — в каждом жесте, в каждом взгляде. Я была уверена, что ты побоишься… Не придешь. Моника, если я правильно помню? Такие, как ты, редко переступают запретную черту, но, если уж переступают, становятся лучшими и вдребезги разбивают мужские сердца. Ты будешь бриллиантом в моем ожерелье, девочка. И первый, самый главный урок у тебя состоится прямо сейчас.
Испуганная, но в то же время завороженная ее словами, “Бриллиантом?” растерянно переспросила я. Все это настолько не вязалось с тем, что я усвоила с детства, что, можно сказать, впитала с молоком матери, и на пару мгновений мне показалось — Диофант надо мной издевается.
И вот сейчас она засмеется: “Поверила, дурочка? Да максимум, на что ты годишься, мыть в моем пансионе полы — для этого я тебя и звала!”.
Тогда все будет кончено.
И только спустя несколько мгновений до меня дошло. Первый урок? Прямо сейчас? Она действительно сказала про первый урок, или мне послышалось?
— Подожди здесь! — велела Диофант и скрылась за дверью, оставив меня на пороге борделя в полном недоумении и тревожных мыслях.
Впрочем, вернулась Эдна очень скоро, буквально через три минуты. На ней был потрясающе красивый белый меховой полушубок и алый платок — она выглядела настоящей леди. Мы загрузились в ее автомобиль — темно-вишневый Ниссан Жук, и куда-то поехали.
Я терялась в догадках, ощущая смутную тревогу и… интерес, но какой-то беспокойный. А если она прямо сейчас скажет мне… переспать с каким-то мужчиной, что и будет этим самым… уроком?
— Нервничаешь, — бросила Диофант, не отрывая взгляда от дороги. — Напряжена, закована, зажата. Мужчины это чувствуют. Ты должна быть легкой и… готовой к приключениям. Таким, как например, сорваться вместе с ним в непроходимые джунгли какой-нибудь Грацаяллы. Или сделать ему минет, когда он управляет автомобилем, несущимся с бешеной скоростью.
— Но ведь… тогда возникнет аварийная ситуация, — почти шепотом возразила я.
— Детка… — она повернула ко мне голову, и я заметила мелкую сеточку морщин в уголках ее глаз. — Ты и должна быть его аварийной ситуацией. Постоянно!
Пожалуй, «аварийная ситуация» — это прекрасная метафора к тому, что сейчас творится в моей жизни!
Эдна Диофант аккуратно припарковала Ниссан Жук около одного из жилых домов, расположенного в тихом спальном районе — Пеитоне. Все больше утверждаясь в мысли, что она привезла меня к какому-то мужчине, с которым мне надо будет переспать, я ощущала все большую растерянность и страх.
Вот так прямо сразу? С каким-то незнакомцем? Вдруг он будет похож на Дино Росси? А если на… Троя? Что будет со мной тогда?
Впрочем, это едва ли возможно — офицер Кастор Трой такой один, и вряд ли кто-то сможет с ним сравниться…
Однако вопреки моим опасениям, за неприметной дверью на первом этаже оказалась вовсе не чья-то жилая квартира. Вернее, квартира-то там была, но не одна — а несколько, объединенных в одно большое помещение, занимающее первый и даже второй этажи.
Я словно попала в другой мир. В мир потертых обоев в алые розочки, обшарпанной мебели и ковров, о которые много раз тушили окурки, тусклого освещения, навязчивой, противно бренькающей музыки и бессвязного людского гомона.
В отличие от заведения мисс Диофант, которое я вначале действительно совершенно искренне приняла за пансион, это место не оставляло никаких возможностей сомневаться в своей злачности. Вот здесь было четко ясно — я попала в самый настоящий притон.
В нашем мире, где нравственники жестоко карали и за меньшее, а Его Высокопреосвященство недрогнувшей рукой поджигал бордели, вот так запросто существовало подобное место!
Для меня это было дико.
Сигаретный дым, развязные парочки, визгливый женский смех, заляпанная барная стойка, потертые диваны и уставленные алкоголем столики, за которыми мужчины и женщины обнимались, целовались, тискали друг друга. Я стыдливо отвела взгляд от ближайшего, где размалеванная брюнетка в красной шелковой комбинации и черных чулках прохлаждалась на коленках у какого-то мужчины, показавшегося мне до того безликим, что в его внешности было совершенно не за что зацепиться.
Ущипнув брюнетку за ляжку, он, пошатываясь от выпитого, скрылся в направлении туалета, а Эдна Диофант склонилась к девушке, и, тоже нерешительно приблизившись, я слышала каждое слово из их разговора.
